Даже удивительно, думает Мэй, посасывая кончик пера, как так выходит, что Эйприл не раздражает своей правильностью. Ее можно было бы ненавидеть, но все ее обожают. Мэй очень к ней привязана, и восхищается ею, и даже ничуть не завидует. (Хоть это не входит в список ее прегрешений.) Эйприл такая, потому что очень похожа на мать, а Мэй – лесной зверек, странное существо, она вся соткана из света и тени, как тропинка среди деревьев. Джун вообще пока еще совсем крошка, непонятно, что из нее вырастет. Интересно, что думает матушка, глядя на трех сестер вместе. Неужели она и правда любит их одинаково? Или все-таки отдает предпочтение Эйприл, потому что видит в ней частицу себя? Не обязательно. Вот Мэй кажется, что любовь – очень странная штука: чем больше любви она отдает, тем больше ее остается в сердце. Бывают дни, когда Мэй готова обнять весь мир. Наверное, у матушки тоже так.
А отцу, скорее всего, хотелось бы иметь сына, серьезного и солидного юношу, с которым можно вести философские споры. Отец, конечно, тоже по-своему любит девочек, но иногда его любовь заключается только в бесконечных проверках (только Джун не грозят проверки – во всяком случае, пока она не научится говорить). Порой бывает очень трудно соответствовать его ожиданиям. Ведь он столько всего от них хочет, он так же требователен к другим, как и к себе самому, а часто ему просто не хватает терпения. В этом Мэй вся в него: она тоже вечно торопится и хочет добиться всего немедленно. Даже если сама толком не понимает, чего хочет.