История мировой литературы. Древний Ближний Восток

Тексты Эдубы очень живо и непосредственно, используя разговорную речь того времени, рисуют жизнь шумерской школы, обычные школь ные будни. Одна из поэм, впервые реконструированная С. Н. Крамером из 21 отрывка и отдельных фрагментов, хранящихся в музеях Пенсильвании, Стамбула и Парижа (в Лувре), и опубликованная в 1949 г., описывает день школьника (до этого отдельные ее фрагменты были переведены и исследованы Т. Якобсеном и А. Фалькенштейном). А. Фалькенштейн назвал поэму «Сын дома табличек»[442], а Крамер – «Школьные будни»[443], о которых он рассказал в главке с соответствующим названием в своей книге «История начинается в Шумере»[444]; в русском переводе В. К. Афанасьевой текст именуется в соответствии с его первой строкой – «Школьник, куда ты сызмальства ходишь?» – с подзаголовком «Сочинение о школьном обучении»[445]. Это одно из первых произведений о жизни Эдубы, которое стало известно ученым и всему остальному миру. Оно начинается с вопросов, обращенных к ученику:

«Школьник, куда ты сызмальства ходишь?»
«Я хожу в школу».
«Чем же ты занимаешься в школе?»
«Я табличку мою изучаю, завтрак мой потом съедаю.
Вот табличку мою я сделал, написал ее, закончил.
Копии мои поставив,
К полудню задания мои подготовив,
Школьные занятья окончив – я могу идти домой.
Я спешу домой, где отец меня ждет.
Вот заданье мое я ему рассказал,
Табличку мою ему прочитал – очень доволен мой отец. [341]

Судя по всему, этот школьник совсем еще мал, ибо он говорит отцу: «Пить хочу – напои меня. // Есть хочу – накорми меня. // Ноги помой мне, уложи в кровать – я лягу спать» [341]. А утром шумерский школьник спешит в школу и так же, как современный, боится опоздать, только последствия для шумерского ученика были гораздо хуже: в шумерской школе существовали телесные наказания:

Матушка мне два хлебца дала – прямо пред нею я и поел.
С собою

мне матушка два хлебца дала – и в школу я побежал.А в школе наставник: «Ты что опоздал?» – так он сказал.
Все внутри у меня затряслось.
Вот к учителю я подошел, вот ему поклонился я.
Школьный «отец» мой табличку мою посмотрел
И, ее поломав, ударил меня. [341]

В этот день ученику явно не везло: учителя, воспитатели и надзиратели сплошь делали ему замечания и беспрерывно наказывали его. Воистину, это был «черный день» для школьника, а в шумерской школе царили суровые нравы:

Учитель, за школьными правилами следя,
С надзирателем вместе

: «Ты на улицу глядишь,ты не почистил своего платья!» —
И меня ударил.
…А тот, кто за поведеньем следит: «Без разрешения моего
что ты болтаешь?» —
И меня ударил.
…А учитель черчения: «Без разрешения моего
почему встаешь?» —
И меня ударил.
А сторож, что в воротах стоит: «Без разрешения моего
почему ты выходишь?» —
И меня ударил.
А другой надзиратель: «Без разрешения моего
что берешь?» —
И меня ударил.
А учитель шумерского: «По-шумерски плохо ты говоришь!» —И меня ударил.
А мой учитель: «Твоя рука нехороша!» – и меня ударил. [342]