Читаем История моды. С 1850-х годов до наших дней полностью

Женщины носили разнообразные прически, волосы, как правило, были длиной до подбородка или короче. Для создания скульптурной формы использовался перманент. Волосы могли быть волнистыми или коротко стриженными, иногда их убирали со лба или делали стрижку пикси (эльф) с удлиненной челкой. Окрашивание волос использовали как способ сделать прическу более современной, и краску часто называли «оттенок» или «ополаскиватель». Популярные названия причесок отражали интернациональное влияние, как, например, короткий волнистый «итальянский боб» или челка «Левый берег», зачесанная поперек лба. Ближе к концу десятилетия появились более объемные прически и менее очевидный макияж с помадой светлых оттенков для создания юного образа.

Эволюция силуэта в конце десятилетия

К середине десятилетия некоторые дизайнеры отошли от превалировавших силуэтов и оказали заметное влияние на конец 1950-х годов. Они предложили более свободные модели для дня, напоминающие коробочку или колонну, как для платьев, так и для костюмов. Линия талии продолжала путешествовать: некоторые фасоны были без талии, у части платьев линия талии поднялась вверх в стиле ампир, тогда как в других моделях она была заниженной. Слово «сорочка» (chemise) использовалось для описания многих стилистических вариаций цельнокроеного полуприлегающего платья-футляра. Фасон «мешок» сочетал свободный лиф с заниженной линией талии, напоминая стиль 1920-х годов. Такие фасоны обычно носили с более современной версией шляпы-клош. Представленные в прессе с помпой, эти свободные модели не стали популярными, особенно в США, где многие женщины цеплялись за силуэт нью лук. Тем не менее этот образ стал предтечей новых изменений силуэта, которым уже удастся войти в моду, и именно они предопределят стили 1960-х годов. Свободные фасоны в основном предлагалось носить днем, а в некоторых вечерних платьях появился геометрический крой, и платья превратились в комбинацию архитектурных форм, часто из тафты или жесткого атласа. Юбку-пузырь использовали в коктейльных платьях. В 1958 году L’Officiel показал платья для дня и вечера «в актуальном стиле». Все модели были длиной до колен, юбки отставали от тела, представляя формы от А-силуэта до «пузыря». Как отражение этого времени перемен на многих вечерних платьях появились трены или неровный подол, который был существенно длиннее сзади.


Во второй половине этого десятилетия откровенная женственность сочеталась с выразительными геометрическими формами, часто созданными из тафты, как в этом платье-пузыре с треном от Мэгги Руфф 1958 года.


Дизайнеры: Франция

К 1950 году Кристиан Диор был самым известным дизайнером в мире. Vogue написал в том году: «Диор — это динамичный метеор-шоумен высокой моды. Во всех его коллекциях есть что-то сенсационное и — что важно — нечто, предопределяющее модный тренд»[62]. Показы Диора широко освещали в прессе, и его модели задавали тон в массовой моде. При этом сам застенчивый и склонный к уединению Диор вел тихую жизнь и не вписывался в образ экстравагантного дизайнера.

Добившийся огромного финансового успеха Диор и его бизнес составляли впечатляющий процент доходов французской модной индустрии. Соглашений о лицензировании становилось все больше, и он предлагал широкий ассортимент аксессуаров, включая линии обуви в сотрудничестве с дизайнерами Роже Вивье и Эрбером Дельманом. Меховой салон марки открылся в 1951 году. Диор развил беспрецедентную систему распространения его товаров по миру. После открытия в 1948 году бутика в Нью-Йорке Диор открыл несколько международных филиалов и салонов-ателье (с собственными дизайнерами) в таких городах, как Лондон, Каракас, Сантьяго и Сидней. Было заключено соглашение с Holt Renfrew о эксклюзивном распространении в Канаде и о правах на воспроизведение дизайнов из парижского и нью-йоркского салонов. Похожие соглашения были заключены с El Encanto в Гаване и El Palacio de Hierro в Мексике. В 1953 году японский универмаг Daimaru получил лицензию на повтор дизайнов Диора в Японии и часто шил его модели из японских тканей.


Обувь от Роже Вивье для Кристиана Диора свидетельствует о диверсификации бренда Dior, а также о роли дорогих аксессуаров в достижении совершенства с головы до ног.


К 1950-м годам Диор был в зените парижской моды и по мировым продажам превосходил всех дизайнеров до него. На этой рекламе гиганта розничной продажи Holt Renfrew знаменитая модель Довима представляет эксклюзивное распространение бренда в Канаде именно этим ретейлером.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Известный французский писатель и ученый-искусствовед размышляет о влиянии, которое оказали на жизнь и творчество знаменитых художников их возлюбленные. В книге десять глав – десять историй известных всему миру любовных пар. Огюст Роден и Камилла Клодель; Эдвард Мунк и Тулла Ларсен; Альма Малер и Оскар Кокошка; Пабло Пикассо и Дора Маар; Амедео Модильяни и Жанна Эбютерн; Сальвадор Дали и Гала; Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэло; Ман Рэй и Ли Миллер; Бальтюс и Сэцуко Идэта; Маргерит Дюрас и Ян Андреа. Гениальные художники создавали бессмертные произведения, а замечательные женщины разделяли их судьбу в бедности и богатстве, в радости и горе, любили, ревновали, страдали и расставались, обрекая себя на одиночество. Эта книга – история сложных взаимоотношений людей, которые пытались найти равновесие между творческим уединением и желанием быть рядом с тем, кто силой своей любви и богатством личности вдохновляет на создание великих произведений искусства.

Ален Вирконделе

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение