История моей жизни

Раздаются аплодисменты, и вообще в зале растет волнение перед интересным зрелищем. Оркестр играет бравурный марш, и на сцену не выходит, а вылетает Саша.

В руках у нее хлыст, она одета в шелковое короткое платье, а в локонах горит большая пунцовая роза.

Она поет военный марш, восхваляя гвардию. Я не помню слов, да не в словах дело. Важно отметить, что с первого момента появления сестры и до конца номера она овладевает вниманием всего зала. В каждом ее движении, в каждом звуке ее красивого молодого сильного голоса столько бодрости, огня, гибкости и особенной сверкающей красоты, что становится вполне понятным тот бешеный шум, какой поднимается в зале, когда номер заканчивается. Ее засыпают цветами: многие встают с мест, подходят к самой эстраде и кричат неистовыми голосами:

- Флерова! Флерова!..

Я oшеломлен. Ничего подобного не ожидал. Какая жизнь, какие люди, какой блеск! А потом - маленькая комната, пьяный муж, скандалы, руготня и побои. Какое уродство! И зачем она не уходит от этого изверга, ведь она несомненный талант!..

Теплая летняя ночь. Ложусь спать в беседке. Саша дома. Она сегодня не поет, у нее простужено горло. Беляева нет дома, где-то, вероятно, кутит. Я засыпаю. Вдруг ощущаю сильный удар. Мгновенно вскакиваю я при свете наступающего утра вижу перед собою Беляева с толстой палкой в руке.

- Вставай, дармоед! - кричит он.

Но дальше я ему не даю говорить. Не помня себя от страха и боли, я обхватываю его, сжимаю в руках, поднимаю вверх и бросаю на землю. Беляев хотя и сильно пьян, но понимает, что вступать со мною в битву ему не выгодно, тем более, что палка уже в моих руках.

- Если ты посмеешь тронуть хотя одним пальцем Сашу, я тебе размозжу голову! - кричу я изо всей мочи.

На мой голос немедленно появляется Саша. Быстрыми маленькими шажками бежит она через террасу в сад и уже стоит между мною и Беляевым и кричит на меня.

- Ты не смеешь этого делать!

- А он смеет меня палкой бить, сонного?

- Вон отсюда! - кричит Беляев.

- Хорошо! - отвечаю я. - Сейчас уйду и уйду навсегда!..

Отправляюсь в беседку. Быстро одеваюсь, выхожу на сонную пустынную улицу и направляюсь к первой просеке Сокольничьей рощи.

10. СВЯТЫЕ ГНЕЗДА

Брожу один среди аллей соснового леса. Изредка попадаются скамейки. Иногда сажусь и жду, когда наступит день. Утреннее солнце косыми лучами обнимает оранжевые стволы высоких сосен, и вековые колонны загораются золотыми огнями. Где-то попискивает птичка, и я ощущаю свое одиночество среди большого зеленого простора. Что будет дальше? Вернуться домой не намерен: пусть лучше я погибну, но итти на поклон к пьяному человеку я не стану!..

Бросаю взгляд со стороны на самого себя и вижу - возвращаюсь к прошлому: опять без крова и без близких людей...

На мне - парусиновые брюки, перешитые сестрой из колиного старья, и белая сатиновая косоворотка. На ногах-мягкие серые туфля и больше ничего. Впрочем, нет, на мне еще имеется одна ценность - на шее висит серебряный позолоченный крестик на тоненькой цепочке.

Запускаю руку за пазуху и сильным движением разрываю цепочку. Хочу отшвырнуть от себя, но одумываюсь и прячу крестик в карман.

Встаю и продолжаю свой бесцельный путь. Все выше поднимается солнце, реже становятся деревья, и я выхожу из леса. Предо мною широкая улица с небольшими двухэтажными домишками. Продолжаю шагать, обуреваемый горячими бунтующими мыслями. Воспоминания об утренней сцене вызывают во мне острое возмущение.

Мои укоризны натравлены и против сестры. Как ей не стыдно! Какая низость!.. Что она в нем находит? Как может она переносить такие унижения?!

Я уже в самом городе. Незнакомые кривые улицы, большие дома, извозчики, ломовые... Уже не рано... Вдруг меня окликает женский голос:

- Леня!

Оглядываюсь и вижу Елену Ивановну в белом летнем костюме, с большой желтой соломенной шляпкой на голове. Она за руку ведет свою старшую дочку пятилетнюю девочку, нарядную куколку, всю в кружевах.

- Откуда ты? Как сюда попал?.. Ведь мы случайно сегодня приехали в город, все время живем на даче. Что Саша?

Стою, опустив голову, и не знаю, что ей сказать. Мне не хочется посвящать ее в наши семейные скандалы.

- Что с тобою, Леня? Почему ты такой скучный?

- Не из чего веселиться, - отвечаю я, и вдруг кровь бросается мне в голову, и. я хочу все, все рассказать ей.

Зачем скрывать, пусть она знает, какой у нее брат...

Рассказываю подробно о безумных поступках пьяного Беляева. В голосе моем так много горечи, обиды и злости, что Елена Ивановна даже меняется в лице, слушая меня.

- Да неужели это правда? Как же мне Саша никогда об этом не говорила... Неужели Коля бьет ее? Какой стыд!.. Леня, пойдем с нами. Ты у нас отдохнешь. Идем...

Я отказываюсь.

- Нет, - говорю я, - у меня теперь своя дорога. Довольно с меня! Хлебнул я любви к ближнему... И будет!

Говорю, а самому становится страшно. Боюсь бесприютности, одиночества и бессонных ночей под открытым небом, Елена Ивановна, догадываясь, что я нахожусь в тяжелом положении, уже не просит, а требует, чтобы я шел с нею.

И я уступаю.