История моей жизни

- Советую тебе, - говорит он, - пойти к Беляевым. Там у тебя родная сестра, да и Колька парень хороший... Иногда только в нетрезвом виде буянить любит, а так я его знаю, человек он добрый.

- Нет, - говорю я, - туда не пойду. Вы сами знаете, что мы с ним не разговариваем, хотя ежедневно встречаемся в певческой.

- Ну; конечно, не может же он у тебя просить прощения, он ждет, когда ты подойдешь к нему. Ведь ты мальчик, а он взрослый человек.

Входит Мария Васильевна. Она тоже советует мне вернуться к сестре. Чтобы не огорчать этих добрых людей, я обещаю выполнить совет, но внутренне у меня уже созревает твердое намерение к Беляевым не возвращаться.

День пасмурный, с утра льет дождь с перерывами. На улице ветрено, всюду серый свет. Нависла над городом непроглядная муть, усиливающая мою тоску.

Шлепаю по мокрым камням мостовой, теряю почву под собою и ежеминутно готов заплакать.

12. РУСЬ-МАТУШКА

Когда стоит непогожий день, когда нет солнца, нeт неба и когда беспрерывно льет мелкий нудный дождь, - тогда вспоминаются все печальные переживания, все обиды, и начинаешь ссориться с жизнью, с судьбой, с богом и со всеми несуществующими силами, ища виновных в твоем несчастьи.

Вот в таком именно настроении я нахожусь в памятный тяжелый день моего ухода, из Москвы. Тоска давит меня, сгибает спину и печально наполняет мой взор.

Не пою, каким путем выхожу из города. Предо мною шоссе, мелкие строения и широкие поля, окаймленные темносиним лесом. - Конец Москве, - говорю я себе. - и отлично... Пусть так... Ни одного дорогого и близкого существа, за исключением Бори Сперанского, я не оставляю в этом многолюдном, богатом городе, где так много голодных и бездомных людей. Пусть Москва живет без меня... Мне надоели колокольные звоны, священные гнезда и великая ложь... Этой ложью устлана вся жизнь Москвы. Мне не жаль расстаться навсегда с Беляевыми, с Еленой Ивановной и даже с единственной моей сестрой.

Дойду до последнего здания, виднеющегося вдали, может быть, сделаю маленький привал и пойду дальше.

Это здание оказывается постоялым двором. Широко раскрыты ворота, в обширном дворе стоят телеги, а вдоль забора жуют сено лошади. Большое крыльцо, деревянные ступеньки, мокрые от дождя, и четыре вспотевших оконца дают мне понять, что сюда может войти любой человек. На вывеске большими синими буквами на желтом фоне написано: "Двор для приезжающих".

Поднимаюсь по ступенькам, вхожу в обширную комнату с длинным непокрытым столом посредине и с тяжелыми скамьями. Вокруг стола сидят, пьют чай и закусывают извозчики, ямщики, пешеходы и всякий иной люд.

У краешка стола при моем входе устраивается небольшого роста плотный широкоплечий человек, одетый бедно, но довольно чисто.

Лицо у него круглое. Вдоль щек и на подбородке растет рыжекрасная бородка тремя кустиками. Глаза у него небольшие, бойкие, коричневые. Они все видят, все замечают... Когда я вхожу, этот человек так глядит на меня и так улыбается, что нас легко можно принять за добрых знакомых.

- Садись, - говорит он мне, видя мою нерешительность, - садись, садись! За этим столом все равны, ежели есть на кипяток и на хлеб.

Сажусь и слежу за тем, как незнакомый мне человек достает из туго набитой кожаной сумки ситный хлеб, соль в бумажке и осьмушку уже начатого чая.

- Откуда плетешься? - спрашивает он меня.

- Из Москвы.

- А куда путь держишь?

- А я еще сам не знаю.

Незнакомец весело поглядывает на меня и говорит:

- Все это мне нравится... Когда человек не знает, куда идет, - это уже хорошо.

- Почему? - вырывается у меня вопрос.

- А потому, что раз ты не знаешь, куда идешь, ты не знаешь и того, что тебя ждет, и тогда интересно - а что именно тебя ждет? .Интерес тебя и подгоняет, и тебе легче шагать по земле, а когда все наперед известно - что ж тут заманчивого? Спроси у человека: "Куда ты идешь?" А он тебе ответит: "Иду домой". - "Зачем?" - "Пообедаю и лягу спать". Видишь - он все знает, какой же ему интерес жить на свете?..

Он кончает свою речь тихим смехом, отвязывает от сумки небольшой жестяной чайник и просит меня пойти в соседнюю кухню и достать горячего кипятку. Я исполняю его просьбу, а спустя немного мы сидим с ним друг против друга вроде давних приятелей и пьем чай, закусываем ситным н холодными кусками вареного мяса.

Удивительно интересный человек. Впервые сталкиваемся, а я уже к нему отношусь с полным доверием.

- Ну хорошо, - говорит он, - допустим, что ты сам не знаешь, куда идешь, но все-таки куда-нибудь надо же уйти, раз ты покинул Москву?

Тут я вспоминаю, что старший сын Переца Окуня - Михель - живет в Севастополе. Мне говорила тетя Рашке, что Михель очень хорошо устроился там и часто высылает родителям большие деньги.

Почему мне приходит на мысль Севастополь и Михель Окунь - я сам не знаю, но с этого момента целью моей жизни становится Севастополь.

- Знаете, куда я хочу пойти? - обращаюсь я с вопросом.

- Полагаю, что сейчас узнаю,-с легкой усмешкой говорит мой собеседник.

- Мне хочется попасть в Севастополь... Ведь есть такой город?