История моей жизни

- Ну конечно есть, да еще какой! Весь из белого камня. Бывал я там, только далеко отсюда стоит он.

- А как далеко?

- А так, что больше тысячи верст.

- Не страшно: у меня времени много.

- Да, это верно, времени много, только денег мало. А почему именно Севастополь? - хитро подмигнув мне, cпрашивает он.

Я ему объясняю, что меня тянет туда один богатый родственник.

- Ах, вот оно что!.. Богатый родственник! Ну, брат, заманка неважная, но все же цель есть, и это очень хорошо. Без цели никогда никуда не иди.

- А куда вы идете? - спрашиваю я.

- У меня тоже есть цель. Видишь ли, сейчас наступает конец лету, когда нашему брату надо подумать об осеннем и зимнем времени. Вот тут надо так устроиться, чтобы не быть сметенным с жизни зимними метелями и не утонуть в осенней непогоде. Вот у меня и есть цель - добраться до Тулы; это недалеко, и если итти не торопясь, то приду как раз к началу сентября.

- А дальше?

- Ну, а дальше придется подработать, а там, в зависимости об обстоятельств, двинуться дальше.

Покончив с чаепитием, мой собеседник все, что он достал из сумки, укладывает обратно и, по-видимому, готовится в путь. Гляжу на его плотную, уемистую сумку, на широкие ремни, и мне становится грустно. Вот он уйдет, и я останусь один.

- А мне нельзя с вами пойти?

- Куда?

- В Тулу.

- Отчего же нельзя? Тула ни для кото не запрет... Да тебе и по дороге, ежели хочешь попасть в Севастополь. Пройдешь Тулу, потом Орел, Курск, Харьков... Впереди еще сколько интересных больших городов!.. Ну, что ж, после коротенькой паузы добавляет он, -пойдем, ежели охота есть.

И мы оставляем постоялый двор.

К вечеру того же дня попадаем в большую деревню, где думаем заночевать.

За время нашего небольшого путешествия я окончательно узнаю своего спутника. Зовут его Степан Гавриилович, а фамилия его Государев. По его словам, он происходит из очень знатного рода.

Его дед и ближайшие родственники занимались ассенизацией - чистили отхожие места, иначе, - по его словам, - купались в золоте.

- Мои родители, - рассказывает мне Государев, - хотя сами были неграмотны, но из меня хотели сделать образованного. С грехом пополам кончил я городское училище и попал в помощники к отцу. Мне быстро надоело наше ароматное дело, и на восемнадцатом году жизни я ушел из дому. Сейчас мне уже сорок лет, и я совсем отвык от дома. А жили мы в большом городе под названием Саратов. Вот и все. До Тулы еще далеко, пока дойдем - ты всю мою жизнь узнаешь, а хорошего понемножку, давай-ка заночуем здесь.

Первый раз в жизни мне приходится ближе увидеть русскую деревню. Она меня поражает своей убогостью, кривизной маленьких закоулков позади домов с соломенными крышами, слепыми оконцами и многим другим, чем полна нищенская жизнь русского крестьянства.

Мы находимся в избе старосты. Нам в сенях отводят место, застланное сеном. Мы устраиваемся на ночлег.

Мне нравится: пахнет ромашкой, не дует, и совершенно темно.

Засыпаю крепко и сладко. Чуть свет меня будит Степан Гавриилович.

- Вставайте, милорд, пора чай пить.

День обещает быть теплым и солнечным. Ни малейшего ветра, а далеко впереди, за лесом, разгорается пожар восхода.

Мы пьем чай, а затем отправляемся дальше. Над нами высокое голубое небо, а впереди желто-серой лентой светится бесконечно длинная дорога.

Мы идем по узкой мягкой тропе вдоль шоссе, держась ближе к сжатым полям. Куда ни гЛянешь - всюду желтые скирды хлеба и беспредельный светлый простор предосеннего утра.

- Нравится?

- Да, - отвечаю я, вдохнув в себя свежий, чистый воздух.

- Значит, будешь бродягой.

- А как живут бродяга? -спрашиваю я.

- Как живут? Вот так, как мы с тобой. Идут неведомо куда, меняют местности, ночуют часто в лесах, на берегах рек и озер. Летом, когда жарко, купаются, отдыхают на зелени, глядят в небо и часто плюют на весь мир. Им легко за плечами нет никакого груза прошлого, никому они не обязаны, и жизнь у них подобна птицам небесным: они не сеют, не жнут, а сыты бывают...

- Это в евангелии есть, - вставляю я.

- Вот-вот, по евангелию и живем. Но ты спроси - кому мы нyжны? Вот на это я тебе отвечу - никому, ни себе, ни людям.

Степан Гавриилович вздыхает, движением туловища поправляет за спиной хорошо налаженную сумку и говорит мне:

- Вот скоро будет село Воэнесенское, там мы с тобой пообедаем. Согласен?

- Очень даже согласен. Степан Гавриилович, у меня деньга есть..

- Да что ты, неужели есть!..

Смешливые огоньки вспыхивают в маленьких коричневых зрачках Государева.

Я гордо вытаскиваю из кармана серебряный полтинник Сперанского и показываю спутнику.

- Хо-хо, так мы живем! Ну, ладно, пусть же нам светит солнце, благо это дается даром. Скоро сделаем привал. Ну, старик, вперед!

Он уже несколько раз называет меня стариком, и мне нравится это шутливо-добродушное обращение ко мне...

После нищенской приземистой деревни село Вознесенское кажется мне городом. Главная улица вымощена, горят на солнце кресты двух церквей, попадается двухэтажный дом имеется трактир, несколько кабаков и много лавок, где продают баранки; деготь, лапти...