История моей жизни. Наследная принцесса Саксонии о скандале в королевской семье

Старик рассмеялся, уловив намек на свою бурную молодость. При прощании он подарил мне на память красивую шкатулку, украшенную драгоценностями. Прежде чем сменить тему, должна рассказать о нем еще кое-что. Как я уже говорила, он очень любил красивые лица, и однажды его пригласили на ужин, где должны были присутствовать несколько признанных красавиц. Тогда герцог был уже довольно старым и, к сожалению, беззубым, так как упорно отказывался носить искусственные зубы. Однако возможность возобновить свои завоевания настолько его привлекала, что он отправился к дантисту, который изготовил для него вставную челюсть для памятного банкета. Вначале все шло хорошо; герцог смотрел на красоток и радовался, что может улыбаться, не смущаясь. Неожиданно заело какую-то пластинку, и герцог понял, что не в состоянии закрыть рот. В таком незавидном положении он провел несколько минут; гости забеспокоились, решив, что у него припадок. Наконец, разозлившись из-за неспособности закрыть рот, он вынул челюсть и в приступе ярости швырнул ее в дальний угол зала, где она и пролежала до конца ужина. Потом ее вымели слуги.

Мой дядя, герцог Роберт Пармский, сохранил в замке Вартегг весь гардероб своего убитого отца, и я никогда не видела такой замечательной коллекции одежды. Герцог Карл в свое время считался настоящим денди, и его страсть к красивой одежде была сродни страсти королевы Елизаветы Английской. В коллекцию входили многочисленные мундиры, красивые костюмы на все случаи жизни, а также английские костюмы, специально сшитые по причудливой молодежной моде того периода. Раз в году всю коллекцию доставали из шкафов и гардеробов и развешивали на веревках для проветривания в большом внутреннем дворе и замковом парке. Я побывала в Вартегге во время одного из таких ежегодных проветриваний. Зрелище было незабываемым. Дул сильный ветер; все брюки и мундиры развевались и напоминали полк раскачивающихся безголовых тел, страшно похожих на настоящие.

Впервые я отправилась в путешествие в 1876 году, когда все мы ездили в Париж. Помню, какой волнующей стала поездка; наверное, мы, дети, доставляли много хлопот, потому что настаивали, чтобы нам разрешили взбираться на багажные полки, где мы и укладывались с большим трудом. В Париж мы прибыли вечером, и я знаю, что на вокзале нас встречали многочисленные родственники, но помимо того мои воспоминания о Париже смутны.

Став старше, я часто сопровождала отца на охоту и благодаря его урокам научилась довольно метко стрелять и могла без большого труда подбить серну. Я любила наши охотничьи вылазки. Бодрящий горный воздух, общество любимого отца – все дарило мне вкус свободы, и я жалела, когда наступало время возвращаться в Зальцбургский дворец, управляемый священниками. Постоянной летней резиденции у нас не было; иногда мы ездили в Богемию, иногда в Линдау, а время от времени гостили у бабушки в окрестностях Гмундена – на «Вилле Орт», которую построил ей мой дядя Иоганн в стиле виллы в Помпеях. Там было красиво; внутренний двор накрывала стеклянная крыша. На вилле в изобилии были представлены произведения искусства, среди которых имелось много настоящих шедевров.

В другой части Зальцбургского дворца жил отец австрийского императора, эрцгерцог Франц-Карл. Помню, как в шестилетнем возрасте я ужинала вместе с добрым стариком и видела императрицу Марию-Анну, жену императора Фердинанда, который в 1848 году отрекся от престола в пользу своего племянника Франца-Иосифа. Императрица выглядела довольно странно; она не отказалась от кринолина и юбок с воланами в стиле пятидесятых годов. Поскольку ее шляпки также относились к тому периоду, вид у нее был достаточно старомодным. Фердинанд страдал эпилепсией; сильный припадок случился с ним в первую брачную ночь. Моя мать однажды встретилась с ним за ужином, когда приехала в Градчанский замок из Карлсбада. Тогда он был невменяем, но, поскольку считался безобидным, ему позволили познакомиться и повидаться с родственниками. Мама знала, что, хотя ему для проформы предлагали все блюда, он получил строгий приказ отказываться от того, что врачи считали вредным для его здоровья. Когда мама положила себе орехов, император долго смотрел в ее тарелку, но сам орехов не взял. Вдруг он сказал:

– Ладно, если мне не разрешают их взять, возьму сам! – и вдруг, к маминому ужасу, схватил с ее тарелки все орехи.

Время от времени в Зальцбург приезжали с визитами члены августейшей семьи. Помню кронпринца Рудольфа Австрийского и его невесту, принцессу Стефанию Бельгийскую, которые приехали навестить эрцгерцога Франца-Карла. Их сопровождали Леопольд, король Бельгии, и принцесса Клементина. В то время Клементина была маленькой девочкой; помню, меня восхитило ее красиво вышитое платье, повязанное розовым кушаком, и длинные темно-русые волосы, которые ниспадали ей на плечи. Для Зальцбурга то был довольно торжественный визит, и в замке царило большое волнение, а вечером устроили салют.