История моей жизни. Записки пойменного жителя (сборник)

Скошенная трава ворошилась ручными граблями потом не единожды. Она серела, превращалась в хрустящую соломку. Сгребённое в валки сено бугрилось на поле, как озёрная зыбь. В запаренной солнцем траве людские ноги утопали выше колен.

Дикорастущие травы в междуречье были настолько сочны и вкусны, что некоторые виды тех трав с удовольствием ели в сыром виде не только домашние животные, но и сами люди. Не знаю как по-научному, но была трава, которую называли тюре-на. Она в изобилии росла в пойме. Ростом была не так уж высока, но с мощным стеблем, похожим на кукурузный. В начале июня, когда трава была ещё молодой, местные жители, а особенно деревенская ребятня, с удовольствием ели тюрену прямо на лугу во время сенокоса. Сочная, сладкая была трава — мальчишки и девчонки пойменских деревень в каждый сенокос специально ходили на луга за тюреной.

В низинах, среди естественных трав, росло много дикого стрельчатого лука и перистого чеснока. Круглые пустотелые стебли дикого лука по цвету были похожи на перья лука огородного, но ростом поменьше. Цвет перьев дикого чеснока напоминал цвет листьев салата. Дикого луку и чеснока в отдельных низинах поймы было так много, что они заполняли собой довольно внушительные пространства и вытесняли своей плодовитостью такие мощные влаголюбивые растения, как осока и хвощевина. В начале июня за диким луком и чесноком многие молого-шекснинцы ходили на луга специально и рвали их там для приправы своих печных варев. Огромными колониями рос и всем известный щавель. Много видов и других трав родилось на лугах в поемной междуреченской низменности. И все те травы косились людьми вручную и превращались в доброе сено.

На сбор сена сначала в копны, а потом в стоги да в сараи люди тратили много силы. Глянет, бывало, человек на сухую траву, взбудораженную ручными граблями на большущей плешине земли, и невольно приходит в смятение, думая: это сколько же надо человеческих сил, чтобы вовремя убрать с того участка столько сена до единой травинки?

В междуречье люди работали без интервью для газет, о них не писали очерков и рассказов, не говорили по радио, не давали грамот, не фотографировали на доски почета, они не имели понятия об орденах и медалях. Труд на сенокосе и уборке определялся лишь одной мерой: будет сено в стогах и сараях — будут сыты домашние животные, а через то и люди. Мужицкие и бабьи руки без механизмов умели делать в деревне всё.

Как при единоличном ведении хозяйств, так и потом при колхозах — времени на сенокос отводилось не больше двух недель. При благоприятной погоде за это время жители поймы вручную выкашивали все травяные луга, смётывали сено в стога и убирали в сараи. Стогам на территории поймы не было счёта, на больших массивах лугов они стояли целыми колониями. Каждый стог стоял на земле, не касаясь её. Основание под стог тщательно готовили. В землю вбивали многосаженную жердь-стожар. Чтобы она не клонилась при порывах ветра и не повалила при этом стог, его возле земли скрепляли козлинками-сошками, а под сошки на землю клали ворох кустарника. Поэтому сено в пойменских стогах не гнило, но сохраняло свой аромат всю зиму, было не хуже, чем из добротного сарая.

Хорошо сметать сено в стог было делом непростым, в противном случае оно могло «загореться», то есть в ненастные осенние дни его могло глубоко к середине пробить дождём. От этого сено внутри согревалось, прело и разлагалось, в нем скапливалось тепла столько, что в солнечные дни от такого прелого стога шёл пар — стог гнил, горел. Но такое у крестьян поймы случалось крайне редко. Пойменские мужики и бабы умели отлично метать сено в стоги. У молого-шекснинцев получалось так, что там, где они скашивали и высушивали траву, там же и оставляли сено на хранение на зиму. Причем без всяких упаковок, перевязок и строительства каких-либо сооружений под сено.

Сам процесс стогометания не сложен, здесь важна равномерность укладки сена в стог по всей площади круга — от основания до его конусообразной вершинки. Укладка сена производилась спирально: начиная от стожара, кончая кромками стога. Стожар в центре стога и козлинки-сошки вокруг него с набросанными на землю ветками кустарника были своего рода продувной вентиляцией. А четыре свитых из длинных ивовых прутьев переметины, положенные поверх стога, служили гнётом и предохраняли сено от ветров.