История моих бедствий

Уделяя этому большое внимание, сами церковные учители, считавшие, что и в их сочинениях есть кое-что подлежащее исправлению, дали право своим последователям исправлять это или не следовать за ними, если им что-либо не удалось пересмотреть и исправить. Поэтому и вышеупомянутый учитель Августин говорит в книге «Отречений»: «Написано, что в многоглагольствовании не избежишь греха. Также апостол Иаков говорит: „Да будет всякий человек скор на слушание к медлен на слова”». И далее: «Ведь все мы много согрешаем. Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный. Я не приписываю себе этого совершенства даже ныне, когда являюсь стариком; насколько же менее в то время, когда я начал писать юношей?» Также в прологе книги III «О троице» Августин пишет: «Не пользуйся моими книгами как каноническими писаниями, но если в последних отыщешь то, чему не верил, твердо верь. В моих же книгах не запоминай крепко того, что раньше не считал за достоверное, если только не поймешь, что оно достоверно». Он же в обращении к Винценту Виктору пишет: «Не могу и не должен я отрицать, что как в самих моих нравах, так и в многочисленных моих сочинениях имеется многое, что может быть вменено мне в вину в силу справедливого и вполне осмотрительного суждения». Также в письме к Винценту Виктору он пишет: «Не стремись, брат, собирать превратные толкования против столь ясного божественного свидетельства в сочинениях епископов как наших, так и Илария, Киприана или Агриппина[259], потому что этот род писаний следует отличать по авторитету от (канонических книг. Ведь их читают не для того, чтобы из них извлечь свидетельства, против которых не позволено спорить, в том случае, если случайно где-нибудь в них говорится иначе, чем того требует истина». Он же [Августин] пишет к Фортунанциану: «Мы не должны принимать рассуждения любых, хотя бы католических[260] и достохвальных людей за канонические писания, так чтобы не иметь права, при сохранении всего уважения, которое надлежит иметь к этим людям, осуждать или отвергать что-нибудь в их сочинениях, если мы случайно найдем что-либо, что они понимают иначе, чем того требует истина. Я сам отношусь к сочинениям других так, как я хочу, чтобы мои читатели относились к моим». Он же против Фауста[261], кн. I, гл. II: «Да не будет того, чтобы мы говорили, что мы не ошибались сильно когда-либо и не изменяли своего мнения совершенствуясь. Ведь об этих книгах можно сказать, что в них не все согласуется друг с другом, так как они пишутся нами не ради предписания в силу авторитета, а ради совершенствования, в качестве упражнений». Далее: «Мы из тех, коим тот же апостол говорит: „Если же вы о чем иначе мыслите, то и это бог вам откроет”». Писания такою рода следует читать не с обязанностью верить им, но сохраняя свободу суждения.

Однако для того чтобы не исключать этого рода писаний и не лишать последующих авторов произведений, полезнейших по языку и стилю для обсуждения и рассмотрения трудных вопросов, от книг позднейших авторов отделены книги Ветхого и Нового завета[262], обладающие превосходством канонического авторитета. Если там что-либо поражает нас как абсурдное, нельзя говорить: «Автор этой книги не придерживался истины», – надо признать, что или рукопись ошибочна, или толкователь ошибся, или ты сам не понимаешь. В отношении же трудов позднейших авторов, чьи сочинения содержатся в бесчисленных книгах, если что-либо случайно кажется отступающим от истины, потому что она понимается не так, как там сказано, читатель или слушатель имеет свободу суждения, потому что он может или одобрить то, что ему понравилось, или отвергнуть то, что ему не нравится. Поэтому не следует упрекать того, кому не понравится или кто не захочет поверить всему, что там обсуждается или излагается, если только оно не подтверждается определенным обоснованием или известным каноническим авторитетом в такой степени, чтобы считалось доказанным, что это безусловно так и есть или могло бы быть таким.