История молодой девушки

Настоящий перевод «Истории молодой девушки» выполнен по ее наиболее авторитетному на сегодняшний день изданию, выполненному в 1947 г. Д. Е. Грокенбергер / Ribeiro Bernardim. Historia de Menina e Moça. – Lisboa, 1947/ Подобно этой исследовательнице, мы считаем феррарское издание романа editio princeps (см. вступительную статью). Однако для удобства читателя в текст введено членение на главы с подзаголовками, как это сделано во втором (эворском) издании. Поскольку феррарское издание состоит из I части романа и семнадцати глав II части, было решено опубликовать, по примеру португальских издателей, и главы с 18 по 58 II части по эворскому изданию, тем более что споры о принадлежности их Бернардину весьма далеки от завершения.

С. 59. Совсем молодой девушкой меня увезли из дома моей матери. – В эворском издании – из дома моего отца. Образ молодой девушки в дальнейшем повествовании остается непроясненным. Элдер Маседу видел в ней душу Аонии, ожидающей в потустороннем мире душу Бимардера (Macedo Helder. Do Significado Oculto da Menina e Moça. – Lisboa, 1977. – P. 111).

…в дальние края. – Э. Маседу связывает мотив изгнания, проходящий через всю «Историю молодой девушки», с судьбами высланных из Португалии евреев. Однако можно вспомнить, что в XV–XVI вв. многие португальцы вынуждены были оставить Родину, спасаясь от преследований, прежде всего короля Жуана II, а затем и Мануэла; среди этих изгнанников был и знаменитый мореплаватель Магеллан.

…мне так было изначально суждено свыше. – Мотив жестокого, неумолимого Рока и бессмысленной, злой Судьбы, противостоящей высоким устремлениям героя, характерен для миросозерцания Бернардина, поэтому он не осуждает ни одного из героев романа. Аналогичный образ Судьбы намечен и в лирике Камоэнса, чье мироощущение, однако, было менее трагичным, чем Бернардина, ибо в его интерпретации Судьба могла физически уничтожить нравственно прекрасного человека, но не могла разрушить его духовный мир, построенный по законам Добра и Красоты. У Камоэнса на смену одной личности с гуманистическим складом мышления приходила другая, и сражение с Судьбой продолжалось. Бернардин взирает на мир более пессимистично: его герой Бимардер из-за ударов Судьбы утрачивает собственную сущность, что отражается даже в самой перемене имени.

С. 60…вечно неизменные горные вершины. – Пейзаж в романе всегда несет в себе глубокий философский подтекст.

…больше сроднилась со своей болью, чем сроднился со мной ее виновник. – Характерная для стиля Бернардина игра слов.

…два года я здесь. – В дальнейшем тексте нет никаких отсылок к этому факту.

С. 63…самые тенистые места были на том берегу. – Элдер Маседу полагает, что в образной системе Б. Рибейру река отделяет мир земной от мира потустороннего.

…в густой тени зеленого ясеня. – Образ ясеня является сквозным в романе, ибо под этим деревом происходят все события, важные для Бимардера и Аонии: здесь Бимардер теряет коня, здесь же слышит слова таинственной тени, под этим же ясенем убивает быка и здесь же погибает вместе с Аонией и ее муж.

С. 64…бедная птица, не прерывая пения, неизвестно почему, мертвой упала в воду. – Гибель соловья открывает серию бессмысленных смертей, описанных в романе (смерть рыцаря, охранявшего мост, смерть Белизы, гибель Бимардера и Аонии и т. д.)

…высокая, статная женщина. – Эта женщина, «дама былых времен», и является повествовательницей в романе. Фигура ее, как и «молодой девушки», остается непроясненной. Возможно, что Бернардин задумал ее как мать Нарбиндела-Бимардера. В том, что повествование в «Истории» ведется от лица женщины, чувствуется влияние «Фьяметгы» Боккаччо и галисийско-португальских песен о друге. Э. Маседу полагает, что женские образы несут в романе повышенную смысловую нагрузку, являясь воплощением криптоиудаизма.

С. 65…она на мгновение умолкла. – Вмешательство в прямую речь повествовательницы является одной из характерных особенностей стиля Б. Рибейру.

С. 67…несчастье легче перенести, когда знаешь, что оно преследует не только тебя, причем без причины и наперекор рассудку. – В этой фразе заключается свойственная Бернардину концепция Судьбы как силы абсурдной и бессмысленной.

О горе мне… – Отсюда начинается рассказ дамы былых времен, охватывающий собою практически весь роман за исключением редких вкраплений диалогической речи дамы и девицы. Однако постепенно повествование теряет черты прямой речи.