История Ногайской Орды

К. Муллакаев рассказал далее, что, когда скончался Исмаил, башкирами стал управлять «Ахмет Гирей», сын Акназара; тогда же, дескать, в Казани ханствовал Шах-Али. По взятии Иваном IV Казани он со множеством ногаев откочевал на Кубань (Рычков 1896, с. 69). А.П. Чулошников датировал «воцарение» «Ахмет Гирея» 1546 годом (Чулошников 1956, с. 54) — видимо, началом третьего ханствования Шах-Али в Казани. Однако и здесь много несоответствий. Исмаил умер в 1563 г.; правда, как и в случае с Акназаром (Хакк-Назаром), его откочевка из Башкирии могла трансформироваться на фольклорном уровне в смерть. Кроме того, среди ногайских мирз неизвестен Ахмед-Гирей, а «башкирских ханов ногайского происхождения», к каковым Н.А. Мажитов и А.Н. Султанова причислили «Ахмет Гирея», не существовало вообще. Из сыновей Хакк-Назара имена двоих не сохранились в источниках, а остальных звали Мунгатай, Дин-Мухаммед и Тиним (Султанов 1982, с. 118). Единственный исторический деятель — тезка героя башкирского сказания — это Ахмед-Гирей б. Муртаза.

Предание сибирских татар, зафиксированное Н.Ф. Катановым, гласит, что «Акмет Керей хан» был убит своим тестем и затем воцарился его брат Кучум, которому исполнилось в ту пору двенадцать лет. Пока Кучум рос, его народом управлял «султан Ногай» (Катанов 1896, с. 7, 8). У Г.Ф. Миллера названо имя тестя-убийцы: князь Шегей (Миллер Г. 1787, с. 57). В башкирских шеджере Ногай упоминается как собирательное обозначение ногайского правителя вообще (см.: Игнатьев 1868, с. 22; Трепавлов 1997в, с. 9, 23, 24). Вероятно, не стоит тратить усилия на поиски реальной исторической фигуры с таким именем, а надо присмотреться к бию Шегею. Именно таким образом иногда транскрибировали стяженное имя Шейх-Мухаммеда б. Мусы (см., например: РГБ, ф. 256, д. 349, л. 278; Родословная 1851, с. 130). Но едва ли этот ногайский предводитель был в состоянии распространить свое влияние на Башкирию и приютить сибирских царевичей. Слишком непрочной и недолговечной оказалась его карьера. Мы видели, что в 1510-х годах он конфликтовал с братом Алчагиром, а в 1519 г. был убит в Астрахани во время казахского нашествия. К тому же если допустить, что Кучум воспитывался у Шейх-Мухаммеда до его гибели (это крайний срок, когда он мог бы попасть в Двенадцатилетнем возрасте к «Шегею» после убийства последним Ахмед-Гирея), то получается, что родился он около 1508 г. и ко времени рокового поражения от русских в августе 1598 г. ему было под девяносто лет. Но в тот период Кучум-хан вел весьма активную политическую деятельность, что было бы трудно ожидать от столь древнего старца.

Если же усматривать в «Шегее» другого ногайского лидера, Шейх-Мамая, то вырисовывается более правдоподобная картина. Во-первых, Шейх-Мамай скончался в 1549 г., и при аналогичном способе датировки получается, что Кучум родился приблизительно в 1537 г. (1549 - 12= 1537), а потерпел поражение и был убит ногаями во вполне дееспособном шестидесятилетием возрасте. Во-вторых, Шейх-Мамай имел отношение к Сибири: этот край, как говорилось, находился в его ведении, как и Башкирия; кроме того, он, судя по всему, осуществлял «протекторат» над Казахстаном. В-третьих, прослеживается аналогия судеб Хакк-Назара и Ахмед-Гирея с судьбой Кучума. Все они воспитывались в Ногайской Орде, из ногайской же среды выделялся регент малолетних султанов (вот он — «Ногай» башкирских легенд!). Сходной деталью является и породнение с ними Шейх-Мамая через браки.

Если допущение о регентстве Шейх-Мамая при сибирских Шибанидах верно, то роль Башкирии при данном толковании событий выглядит значительной и своеобразной. Едва ли можно считать совпадением, что и казахский, и сибирские хан-заде были направлены в качестве наместников в Имэн-калу. С учетом перспективы их царствования в соответствующих Юртах наместничество в Башкирии резонно трактуется как управленческая тренировка, приобретение административных навыков будущими ханами; Башкирия выступала в роли опытного полигона для них. Письменные источники умалчивают о жизненных перипетиях Хакк-Назара, Ахмед-Гирея и Кучума в тот период. Молодые царевичи еще не представляли собой самостоятельных фигур и всецело зависели от могущественного Шейх-Мамая.

«Ногайские доходы» и «мангытское место» в волжских Юртах

Один из самых запутанных вопросов ногайской и татарской средневековой истории — это денежные и натуральные отчисления в Ногайскую Орду из соседних Юртов, присутствие ее постоянных представителей в Казани и Астрахани, ранг этих представителей и отношения их с местными династами. Историки не сомневаются в подчиненном положении Астраханского ханства, столица которого в различных западных и восточных источниках предстает чуть ли не ногайским городом, а местные ханы — выходцами из мангытов. Долгие дипломатические и военные баталии ногаев с крымцами за влияние на это государство приводили то к усилению, то к ослаблению воздействия противоборствующих сторон. Но ногайский фактор присутствовал в Астрахани постоянно.