История Ногайской Орды

Наиболее непримиримо к перспективе полного российского господства на Волге был настроен Али б. Юсуф, начавший набеги на Казанское ханство, как только там воцарился Шах-Али (НКС, д. 4, л. 101). Многие казанские беки искали на востоке поддержку против могущественного христианского соседа. К осени 1551 г. относятся сведения о поисках ими нового хана (Патриаршая 1904, с. 172). Посажение мангытами правителей в соседних Юртах было общеизвестным и привычным: в Казахском ханстве правил питомец Шейх-Мамая, Хакк-Назар, для Сибири ногаи воспитывали у себя сыновей Муртазы б. Ибрагима. И вот теперь аристократы Казани стали подыскивать в Ногайской Орде монарха для себя. Не желая искушать судьбу, Шах-Али в марте 1552 г. спешно выехал в Свияжск (Патриаршая 1904, с. 172; Худяков 1991, с. 140–142). Трон освободился. В Ногайской Орде на него быстро нашелся претендент.

Ядгар-Мухаммед б. Касим б. Саид-Махмуд б. Ахмед, несмотря на молодость, уже давно участвовал в политических событиях. В 1542 г., в царствование Абд ар-Рахмана, он уехал из родного Хаджи-Тархана в Россию, где прожил восемь лет; еще в начале 1550 г. он находился в составе русской армии при очередном ее казанском походе. После этого он уже не фигурирует в числе служилых царевичей, а пребывает среди ногаев (Вельяминов-Зернов 1863, с. 370, 371; Худяков 1991, с. 147).

В историографии вокруг этой фигуры есть немало заблуждений. Так, С.М. Соловьев почему-то считал, будто, посадив Ядгар-Мухаммеда в Казани, «ногаи исполнили султанову волю» (Соловьев 1989а, с. 448); Я. Пеленский аттестует его как «князя Ногайской Орды» (Pelensky 1974, р. 47), что никак не сообразуется ни с рангом, ни с происхождением данного персонажа[202].

О причинах выбора бием и мирзами именно этой кандидатуры ничего не известно, во всяком случае, нет никакой информации об османском участии. Немного больше мы знаем о том, что побудило ногайскую верхушку вмешаться в дела престолонаследия. Обосновать этот шаг попытался нурадин Исмаил.

В грамоте, привезенной в Москву в сентябре 1552 г., он объяснял, что требовалось решить проблему вакантного ханского венца после стремительного отъезда Шах-Али, «ино от черных людей царь не будет», т. е. во избежание самовольного выбора монарха казанским простонародьем. Ведь казанцы, рассуждал Исмаил, не вправе распоряжаться троном: «Юрт не их — Магмет Киреев царев юрт был, обеим нам (т. е. Крыму и ногаям. — В.Т.) поровну было». Ядгар-Мухаммед же будет дружить и с ногаями, и с Россией, отчего сотрудничество между двумя державами только укрепится; а если он чем-то не угодит мирзам или царю Ивану, то тут же будет отозван обратно в степи (ИКС, д. 4, л. 141). В мае 1553 г., уже после падения Казани, Исмаил вновь оправдывал поставление хана, но на сей раз тем, что, во-первых, Казанская земля оставалась без правителя; во-вторых, превосходными личными качествами царевича, который «казак был молодец, ис Крыма пришел, и мы ему людей приказали в службу»; в-третьих, он был направлен в Казань, дабы «Едигерь царь в ыную землю не попал» (ИКС, д. 4, л. 167). Это послание, уже явно комплиментарное по отношению к плененному хану, жившему в Москве, служило, видимо, средством смягчения его участи в плену.