История Ногайской Орды

Отношения Большой Ногайской Орды с мусульманскими государствами к западу от Волги определялись не только представлениями «Эдигу уругу мангытов» о выгоде связей с ними, но и планами соседей воспрепятствовать усилению России в Дешт-и Кипчаке. В 1560-х годах Крымское ханство и османский двор были обеспокоены неожиданным и прочным утверждением русских властей на Волге, особенно после присоединения Астраханского юрта. Несмотря на существенное ослабление Больших Ногаев после Смуты в середине столетия, во всех окрестных государствах их еще воспринимали как грозную и могучую силу, обладателей стремительной и многочисленной конницы. И русские, и крымские, и турецкие дипломаты стремились заполучить бия Дин-Ахмеда с мирзами в союзники. В разной степени всем им удавалось это. Больший успех был обеспечен московским политикам в силу их давних и прочных связей с Ордой. Туркам мешали распространять свое влияние удаленность и малая осведомленность о положении в заволжских кочевьях. Ногайско-крымские отношения были омрачены грузом старинных обид.

Тем не менее, когда в конце 1560-х годов в Стамбуле и Бахчисарае начали разрабатывать планы похода на Астрахань, там учитывали возможность помощи и со стороны ногаев. К этому располагали союзнические настроения некоторых мирз. Последние были в курсе крымских и османских военных приготовлений и не желали оставаться в стороне от решающих событий.

Сведения о событиях в преддверии похода 1569 г. исходят в основном из донесений посла в Турцию И.П. Новосильцева. Он старательно собрал различные вести и слухи о реваншистских проектах «бусур-ман» и добросовестно пересказал их в своем статейном списке. Так, на обратном пути из-за моря на Русь от одного азовского жителя Новосильцев узнал, что «нагайские мурзы присылали из Нагаи послов X Казы-мирзе (Гази б. Ураку, главе Малых Ногаев. — В.Т.) да х крымскому, чтоб они пошли к Асторохани в осень, как лед станет, и мы деи ваших воинских людей прокормим и Астрахань возьмем». Ближайшей осенью хан и Гази готовы, дескать, двинуться к Волге, «а с ними нагаи». Для России же распространяется дезинформация об уходе крымской армии «на литовского» (Записки 1988, с. 218; Путешествия 1954, с. 97, 98).

О том же ногайском посольстве в Бахчисарай рассказывал Новосильцеву русский полоняник в Крыму: «Нагаи присылали х крымскому, чтоб деи он пошел под Асторохань, как лед станет, и приказывали… к нему: мы деи тебя и твоих людей прокормим и Асторохань возмем». Девлет-Гирей согласился и направил своих послов «в Нагаи», причем главным адресатом ногайских предложений были не крымцы, а османы в лице кафинского санджакбея Касима. Именно в Кафу от них «была кличь крымским татаром, чтоб лошеди кормили и готовы были на службу в осень, как лед станет» (ТД, д. 2, л. 47 об.–48 об.). Один из подчиненных санджакбея подтвердил, что «присылал… х Касиму из нагаи Урус мирза да азтороханцы и велели (?! — В.Т.) ему идти к Азторохани, и Азторохань деи возмем… А за кем деи будет Азторохань, и мы (Большие Ногаи. — В.Т.) того ж будем» (Записки 1988, с. 207; Путешествия 1954, с. 85; ТД, д. 2, л. 108).

Таким образом, становится ясно, кто был инициатором военной авантюры с ногайской стороны — нурадин Урус и астраханские ногаи, что жили в полуоседлых становищах вблизи города. Паша Касим ухватился за негаданное пособничество. Он как глава султанской армии, снаряжавшейся в Нижнее Поволжье, послал союзникам жалованье и приказал им приходить под Астрахань со скотом, когда крымско-османская конница приблизится к ней (Бурдей 1962, с. 21).

Российское правительство находилось в курсе замыслов нурадина и загодя приняло превентивные меры. Весной 1568 г. у Уруса побывал посол С. Мальцов с заверениями дружелюбия и благосклонности государя к Большим Ногаям. Подчеркивалось, что политика Москвы по отношению к Крыму и к Малым Ногаям преследует в том числе и их интересы. Осенью 1568 г. была оказана военная помощь против казахского хана Хакк-Назара. При этом на всякий случай были возведены дополнительные укрепления в Астрахани (Бурдей 1962, с. 30). В целом русское правительство могло полагаться на верность бия Дин-Ахмеда шертным договорам. Поэтому в наказе Новосильцеву, составленном перед его отъездом к султану, был заготовлен ответ на возможное утверждение турок, будто «Тинехмат князь и иные мурзы к [Касим-]паше и х крымскому царю присылали послов своих, а государю царю и великому князю учинились непослушны»: «То слово ложное. Тинехмату князю и иным мурзам толко от государя нашего… отстати, и нагаиской Орде всей быти от государя нашего разоренои» (ТД, д. 2, л. 25). И в самом деле, участие Дин-Ахмеда в подготовке астраханской кампании незаметно, чего нельзя сказать о его брате Урусе.