История Ногайской Орды

В тот же день в Съезжей избе состоялись переговоры Годунова и воевод с Иштереком и Джан-Арсланом. Последнего как другого бия встречали с теми же почестями, что и бия настоящего. Но внешний почет не произвел на него должного впечатления. Сын Уруса «учал о том быти в великом сумнение и учал быти добре невесел, что ему сказано быти под Иштереком князем в других». Тем не менее внешне он выказал готовность помириться с главой Орды, а тот и подавно не уставал повторять о своей покорности монаршим повелениям. Примирение было закреплено торжественным намазом, вручением Иштереку и Джан-Арслану в дар от царя сабель как символа грозящей кары за нарушение мира, «и Иштерек князь и Ян Араслан, сшодчись, меж себя корошевались и обнялись, поцеловалися» (Акты 1918, с. 100, 101; НКС, 1604 г., д. 3, л. 54–61).

И тем не менее после этого Джан-Арслан оставался угрюмым, «не говорил ничего, а сидел невесел, повеся голову». Немного погодя он попросил у воевод разрешения кочевать отдельно от Иштерека, который тут же возразил, что все распри у ногаев происходили якобы именно из-за раздельного размещения улусов. Воеводы поддержали его, и Джан-Арслану ничего не оставалось, как дать обещание кочевать вместе с бием (Акты 1918, с. 102, 103; НКС, 1604 г., д. 3, л. 64–68). Немедленно все эти условия закрепили особой шертью. Джан-Арслан так и не смог скрыть своего разочарования и раздражения. Он проиграл полностью и высказал наконец недоумение своим новым статусом: «Ему, Ян Араслану, в других как слыть? Называть ему себя князем? А на нагаиском де княженье живет (т. е. бывает. — В.Т.) один князь, а другой князь не живет… И у них в Нагаех в обычае ведетца: толко кому быти под князем в других, и тому уж быти в нурадынех. И он Иштерека князя сам старее и в нурадынех ему у Иштерека князя быти непригож»». Единственное, чем могли утешить его Годунов и Сабуров, — это обещание, что со временем государь может пожаловать его «князем в первых», а не «в других». Джан-Арслану пришлось согласиться: «постояв, говорил кабы нехотя», будто рад служить царю и станет соблюдать верность шертной записи (Акты 1918, с. 109, 111; НКС, 1604 г., д. 3, л. 75).

Конечно, застарелое взаимное неприятие мирз не могло исчезнуть посредством подобных искусственных церемоний. Едва оставшись наедине с воеводами, Иштерек принялся обвинять старшего Урусова в симпатии к Малым Ногаям (враждебным тогда как к России, так и к заволжским мирзам) (Акты 1918, с. 132; НКС, 1604 г., д. 3, л. 163, 164). Перед отъездом бия в степь русские наместники уговорили его снарядить конницу на Казыев улус, Крым или Польшу — на помощь царским войскам. Иштерек не отказывался, но просил для мобилизации прислать стрелецкий отряд, поскольку «мурзы и улусные люди у них волные и его мало слушают» (Акты 1918, с. 138; НКС, 1604 г., д. 3, л. 186, 187). Бий вернулся к своим «вольным» подданным и продолжил перекочевки между Волгой и Яиком. Джан-Арслан, деморализованный и сломленный, почти прекратил участвовать в политике и с тех пор практически не упоминается на страницах документов. Никаким бием «в других» он, разумеется, не стал[289].

Русская Смута поначалу не сказывалась на владениях Больших Ногаев. Свержение династии Годуновых, воцарение и гибель «Расстриги» в первое время никак не отразились на внутреннем положении Орды и ее отношениях с астраханскими властями. Поэтому после восшествия на московский трон В.И. Шуйского в мае 1606 г. правительство было уверено в лояльности степняков. В памяти послу в Польшу от того же года и месяца указывается, что Иштерек и мирзы послали в Москву поздравление с воцарением и подтверждением своей преданности (ПДПЛ, т. 4, с. 275).

Но отстраненность Больших Ногаев от внутрироссийских дел продолжалась лишь до тех пор, пока была лояльна или нейтральна к царскому престолу Астрахань. В июне 1606 г. тамошний воевода князь И.Д.  Хворостинин, приняв сторону Лжедмитрия II, поднял мятеж против Василия Шуйского. Приверженцы Шуйского бежали из города. Среди них был и переводчик Прокофий Вражский. Он добрался до походной ставки сохранявшего верность царю князя Ф.И. Шереметева. Оттуда осенью и зимой 1606 г. он не раз отправлялся на восток и убеждал ногайских лидеров присягать царю Василию. В декабре шертовал Иштерек (Акты 1915, с. 203–205).

Тем временем оживились противники бия. Используя московское нестроенье, Джан-Арслан вместе с примкнувшим к нему на недолгое время Канаем б. Динбаем разослали «мимо князя и мурз» известие, «будто Рострига жив и их велел посадить на нагаиской Орде на княженье». Некоторые высокородные мангыты поверили этой новости. До бия дошла информация, что по меньшей мере двенадцать человек в его ставке являются агентами заговорщиков (Акты 1915, с. 168, 169). Однако воспрепятствовать надвигающемуся мятежу он не мог, хотя и добился от астраханских властей заточения Джан-Арслана.