История Ногайской Орды

Именно с ним и решили завязать отношения мирзы Крымской стороны. На совете у нурадина было решено «шертовать вору, который называетца царевичем Дмитрием», т. е. Лжедмитрию II, а после этого идти кочевать под Астрахань (Акты 1914, с. 197; Акты 1915, с. 9)[291]. Иштерек поначалу соблюдал шерти, принесенные Василию Шуйскому, и отвергал призывы Хворостинина присягнуть «государю Дмитрию Ивановичу». К царицынским воеводам он даже доставил (правда, после серьезных колебаний) хворостининских гонцов (Акты 1914, с. 192–194; ДС, д. 61, л. 1–3). Однако не получая никакой реальной помощи от русской стороны, он охладел к сотрудничеству с Москвой. Зная о польской интервенции, бий подумывал о налаживании контактов с королем. В июле 1611 г. он, поддержанный придворными, отказался встать и обнажить голову при оглашении царской грамоты («правда де у него, Иштерека, к… государю в серце, а не в шапке»), а после сведения Шуйского с престола принял у себя польского посла и направил в Варшаву своего. Впоследствии мирзы ставили Иштереку в вину заключение шарт-наме с Сигизмундом (Акты 1915, с. 12, 13; НКС, 1613 г., д. 4, л. 19; д. 5, л. 224). Некоторые виды на Больших Ногаев имел и королевич Владислав, приглашенный боярами в августе 1610 г. на московский трон (Podhorodecki 1987 р. 131).

В этих условиях Иштерек не видел (да и не имел) возможности удерживать улусников и немногих подчинявшихся ему мирз от набегов на русские владения. В 1611–1612 гг. окраины Московского царства подверглись атакам ногайской конницы. Степняки приходили под Тулу и Самару, сожгли Саратов; семитысячное (по другим данным, двенадцатитысячное) войско во главе с Сарыке-агой направил на Рязанщину нурадин Шайтерек (Акты 1915, с. 28, 29, 38–41; Леопольдов 1860, с. 15; СГГД, ч. 2, с. 565, 566; Сказание 1896, с. 403), причем когда русские требовали объяснений, ногаи оправдывались, будто разоряют только «воровские» города. Однажды русский посол привел неопровержимые доказательства неразборчивости мирз при грабеже «украин». На это «Иштерек князь, рассмеявся и оглянувся на своих имилдешев и карачеев, говорил им, что де он против тово слова ответу дать не ведает, говорите деи вы, карачек, имилдеши. И карачеи, имилдеши принишкнули ж», не сумев опровергнуть очевидные факты (Акты 1915, с. 19). Одновременно бий пытался вступить в контакт со Стамбулом и Исфаханом, замириться с Малой Ногайской Ордой, но без заметного успеха.

Конец Смуты в центре России оказался для заволжских степняков довольно неожиданным. В марте 1613 г. бояре от имени Земского собора известили Иштерека об избрании на царство М.Ф. Романова (НКС, 1613 г., д. 3, л. 15–29). Узнав теперь наверняка, что новый государь действительно воцарился в своей столице (первые вести об этом он получил раньше от кабардинцев), бий направил туда посольство с поздравлением, извинениями за отступничество от шертей, с заверениями в своей непричастности к ногайским набегам, с обещаниями впредь «служити и прямити» по примеру прежних биев (Акты 18366, с. 26, 27; Новый 1853, с. 166; Патриаршая 1910, с. 134).

Но обстоятельства сложились так, что ему не пришлось доказывать искренность своих слов. Во-первых, из-за калмыцких ударов с востока Иштерек летом 1613 г. был вынужден перекочевать на Крымскую сторону (НКС, 1613 г., д. 4, л. 15). Во-вторых, тогда же в Астрахань прибыл мятежный атаман И.М. Заруцкий, один из вождей первого Ополчения, разгромленный царскими воеводами под Воронежем.

В борьбе с московским правительством Заруцкий пытался опереться на астраханские низы, казаков и Больших Ногаев (Вернадский 1939, с. 100). Что касается последних, его привлекала главным образом их многочисленная и подвижная конница. Атаман выслал в степь четырехтысячный отряд и вынудил бия прикочевать с Терека к Астрахани. В марте 1614 г. Иштерек шертовал Заруцкому вместе с Байтерековыми и частью Тинмаметевых, дав в заложники (аманаты) своего сына Ахмеда и племянника Урака б. Дин-Мухаммеда. Заруцкий нашел надежные средства привлечь к себе предводителя Большой Орды. Он выпустил из тюрьмы Джан-Арслана б. Уруса, и по степи сразу пошли слухи о скорой смене бия. Впрочем, когда в Астрахань прибыли аманаты, мирзу снова заточили. Мятежный казачий предводитель налаживал и дружеские связи с кочевниками, не гнушаясь ездить пировать в ставку Иштерека (об этих событиях см.: АИ, т. 2, с. 421; Вернадский 1939, с. 101–103; Железнов 1888, с. 229, 230; Завьялов 1853, с. 19–21; ИКС, 1613 г., д. 5, л. 122, 123, 141, 142, 213; Новосельский 1948а, с. 89; Шепелев 1967, с. 86).