История Ногайской Орды

Исследователи справедливо отмечали наличие в Орде особой прослойки специалистов-коммерсантов (гостей); В.М. Жирмунский даже определил по текстам некую корпоративность, объединение в «гостины аргыши», партнерские товарищества (Жирмунский 1974, с. 421; Алексеева 1957, с. 79; Посольские 1995, с. 108). Убедительную характеристику данного сословия дал М.Г. Сафаргалиев. Гости, происходившие из простонародья, ездили в Москву продавать коней. Они зависели от бия и мирз, не допускались на совещания знати. Кроме них были еще ордобазарцы, или «базарные (базарские) люди», — привилегированная социальная группировка. Они постоянно состояли при бие; полномочия на управление ими переходили к его преемнику. Ордобазарцы обслуживали товарами самого правителя и высших мирз, продавали товары от бия в Москве (Сафаргалиев 1938, с. 68, 69; см. также: Поноженко 19776, с. 95, 96).

Все эти положения полностью основаны на документальном материале. В самом деле, «базарские люди» трактовались бием как «оприченная казна моя» и даже расценивались русскими наблюдателями в качестве особого «бозарского родства» (ИКС, д. 6, л. 84 об.; 1631 г., д. 2, л. 52), т. е. действительно специфической, замкнутой общности, сопоставимой с элем («родством»). Из среды ордобазарцев выделялись ордобазарские головы — предводители караванов и ответственные за заграничные торговые операции (ИКС, 1618 г., д. 3, л. 48, 55, 56). Подобное сословие, под тем же названием («базаряне») и столь же тесно зависимое от казны, существовало в Крымском ханстве (см.: Сыроечковский 1940, с. 17).

Караваны и стада на продажу двигались по Дешт-и Кипчаку, как говорилось, по наезженным путям. Через западные районы ногайской державы пролегали торговые маршруты, некогда (в XIII–XIV вв.) тянувшиеся из Азака, Маджара или стольных джучидских Сараев через Хаджи-Тархан к Сарайчуку. Этот более чем трехсоткилометровый отрезок почти не изучен археологически, там не выявлено постоянных поселений золотоордынской эпохи (Егоров 1985, с. 124, 125; Иванов, Васильев 1995, с. 175). Ногайская столица долгое время стояла на единственной большой переправе через Яик. Еще в 1830-х годах А.И. Левшин отмечал, что на всем пространстве между русской Сарайчиковской крепостью и Оренбургом нет на реке Урал пункта, за исключением этого древнего перевоза, через который отправлялись бы на восток купеческие экспедиции, «кроме необычайных случаев» (Левшин 1832, ч. 1, с. 182).

Дальнейший участок пути в течение еще долгого времени после исчезновения Ногайской Орды носил название Ногайской или Староногайской дороги (хотя функционировал уже с X–XI вв. — Бижанов, Лоховиц 1969, с. 52). Сами ногаи, вероятно, именовали его Бухарской или Ургенчской дорогой: эти выражения фигурируют в грамоте сайда Сайф ад-Дина 1630 г. (НКС, 1630 г., д. 3, л. 38). Дорога шла от Сарай-чука до реки Сагиз (134 версты), оттуда до реки Эмбы (82), от нее до плато Устюрт (130), далее до озера Айбугир, или Айбогур (384), и до города Ургенч в Хорезме (94) — всего 816 верст (Макшеев 1880, с. 16). Существовало и иное направление Ногайской дороги — от Сарайчука до Ургенча длиною в 1237 верст (Галкин М. 1868, с. 310–312; см. также: Бижанов, Лоховиц 1969, с. 53; Григорьев 1908, с. 108–116, 185–192; Левшин 1832, ч. 1,с. 180–182).

Ногайская дорога была неплохо обустроена — конечно, усилиями еще властей Золотой Орды, а вовсе не ногаев. До сих пор в степях от Сагиза до Ургенча заметны остатки полутора десятков караван-сараев — стандартных прямоугольных кирпичных или ракушечниковых построек размерами 24×30 или 40×40 кв. м, с обязательными колодцами, внутренним двором, комнатками по периметру стен. Стоят они приблизительно через каждые 30 км. Возможно, такие же заведения существовали к западу от Яика (Егоров 1985, с. 125; Иванов, Васильев 1995, с. 175).

Археологический материал (характер строительства, монеты) свидетельствует о том, что, скорее всего, данная цепь караван-сараев возникла при золотоордынском хане Узбеке и джучидском наместнике Хорезма Кутлуг-Тимуре (вторая четверть — середина XIV в.) и перестала действовать из-за походов Тимура в конце того же столетия (Манылов 1982, с. 112). Во времена до Узбека и после Тимура путешественники были вынуждены идти от колодца к колодцу, которые тоже издавна существовали вдоль маршрута (Юлдашев 1964, с. 66).

Ибн Баттута отмечал, что вода в этих засушливых местах попадается лишь на расстоянии двух-трех дневных переходов (Ibn Batoutah 1874, р. 2). Э. Дженкинсон более чем через двести лет писал, со слов мусульманских купцов, уже о многих пресных колодцах, встречавшихся ежедневно, но он ничего не слышал о караван-сараях («На этом… пути нет ни жилищ, ни домов, поэтому путешественники живут в собственных палатках и везут с собой различные припасы для еды») (Дженкинсон 1937, с. 190).