История Ногайской Орды

Путь от Сарайчука до Ургенча и, стало быть, в целом до культурной области Хорезма и Мавераннахра обычно занимал, по разным сведениям, 20–30 дней, т. е. дневных караванных переходов; от Астрахани до Сарайчука — 10–15 дней (Галкин М. 1868, с. 312; Дженкинсон 1937, с. 189, 190; Левшин 1832, ч. 1, с. 181; ПДП, т. 2, с. 172, 250; Ibn Batoutah 1874, р. 2; Pegolotti 1936, р. 21).

Помимо Ногайской дороги в восточном Дешт-и Кипчаке функционировали и иные направления торговых связей — Казанская, Самарская, Хивинская дороги и пр. Некоторые из них фиксируются с конца XVI в., в том числе морские — через Каспий[353]. Причем одно — от Сарайчука на реки Ишим и Тобол, южнее озера Зайсан и далее в Монголию — в первой половине XIX в. трактовалось как ответвление именно Ногайской дороги (Иванин 1875, с. 199). Однако на самом деле трудно с уверенностью определить, действовали ли эти степные тракты в ногайскую эпоху (подробнее о них см.: Абусеитова 1985, с. 82; Байкова 1964, с. 2, 23; Левшин 1832, ч. 1, с. 180–191; Фехнер 1956, с. 39; Чулошников 1932, с. 67, 68, 78; Юлдашев 1964, с. 63 и сл.).

В первой половине XVI в. ногайско-русские мирные контакты осуществлялись главным образом посредством двух путей: 1) Самара-Казань — Нижний Новгород — Владимир — Москва; 2) Переволока — вдоль Дона — устье Воронежа — Ряжск — Рязань — Москва. Во второй половине столетия товарный скот стали гнать из Астрахани на север — через Царицын на Саратов (НКС, д. 6, л. 186, 187; Фехнер 1956, с. 18, 19; Bennigsen, Veinstein 1980, р. 50).

Основной была первая, так называемая Казанская дорога. Уже в начале дипломатических отношений с Ногайской Ордой московское правительство настаивало, чтобы степные послы и купцы шли только «на Каз[а]нь, а ис Казани на [Нижний] Новгород; а иными дорогами к нам своих людей не посылали» (Посольская 1984, с. 22). Ногаи не возражали: ведь с Казанью они торговали, приходя тоже по привычной Ногайской дороге (не путать с одноименным яицко-ургенчским путем!), соединявшей столицу средневолжского ханства с Сарайчуком (Худяков 1991, с. 234, 258). Ею же ордобазарцы пользовались и после захвата Иваном IV Казани в 1552 г., упросив его «поволить нам дорогу Казанскую» (НКС, д. 4, л. 260). Одна из причин настойчивости Ивана III в требовании следовать через Нижний (а не через Мордовскую землю) заключалась в неукоснительной выплате приезжими с Востока коммерсантами «нижегородского мыта». Вообще этот город стал важнейшим узлом транзитной торговли Руси со степью, центром волжского судоходства и перевалочной базой при переправе огромных ногайских табунов с восточного берега на западный (Богородницкий 1912, с. 3, 4; Фехнер 1956, с. 45).

Второй основной маршрут, от Переволоки, — так называемая Ордобазарская дорога — использовался менее активно. В XVII в. от него ответвилась Большая Саратовская дорога: через степь на Пензу-Тамбов-Шацк-Рязань-Москву (Осипов 1976, с. 53).

Развитию ногайско-русской торговли способствовали объективные условия, и прежде всего близкое взаимное расположение стран. Правое крыло Орды базировалось в левобережном Поволжье, и мирзы правого крыла ежегодно летовали у казанских (с 1552 г. соответственно российских) пределов. Кроме того, неоднократные экономические и политические катаклизмы заставляли мангытские власти обращаться к могучему северо-западному соседу за помощью — причем, случалось, не за подачками в виде жалованья, а ради продажи. Именно «торгу для» молил царя глава разоренной державы прислать деньги и «торговых людей со всякими товары» в 1557–1558 гг. (НКС, д. 5, л. 46 об., 60 об., 61).

Хотя обмен товарами начался уже с конца XV в., наиболее интенсивно этот процесс развернулся, видимо, с 1520-х годов. А.И. Исин объясняет это ослаблением экономической роли Астрахани после разгрома ее крымцами в 1522–1523 гг. и труднодоступностью среднеазиатских рынков из-за тогдашних конфликтов ногаев с казахами — следовательно, активизацией Ногайской Орды на российском направлении (Исин 1988, с. 15). А. Беннигсен и Ж. Вайнштейн видят причину в другом. До 1515 г. Крым был союзником Москвы и поставлял ей лошадей, но с воцарением Мухаммед-Гирея I начал враждовать с «неверными». Русь стала искать новых поставщиков коней, а крымские табуны приглянулись туркам. Сами же турки утратили былой интерес к экономическим связям с ногаями из-за отдаленности и опасного для коммерсантов усиления донцов и абхазских пиратов с начала XVI в. (Bennigsen, Veinstein 1980, р. 57, 58). То есть и ногаи, и русские обрели друг в друге торговых партнеров после своего разрыва с прежними партнерами.