История Ногайской Орды

Кроме того, с севера в Среднюю Азию караванщики везли шелковые ткани (Исфахани 1976, с. 117, 273). Разумеется, они служили предметом реэкспорта заграничных товаров ногаями. Перепродажа текстиля была характерна для их коммерческих операций. Упоминаются полотенца толстые и тонкие и полсти колпачные (НКС, д. 8, л. 24 об., 213). Впрочем, последние могли делаться из войлока и в таком случае оказывались продуктом собственного ногайского производства.

Исходя из нашей источниковой базы, более всего сведений мы имеем об организации торговли ногаев на Руси. Одним из самых ранних рынков был посад Холопий в окрестностях Углича, при впадении Шексны в Волгу, — оживленное круглогодичное торжище, куда съезжались и европейские и восточные гости (Герберштейн 1988, с. 153; Штаден 1925, с. 66). Традиционно привлекательной была Казань, где до русского завоевания устраивались регулярные ярмарки на Гостином острове. Сразу после присоединения ханства к России торг там заглох, но в самом городе базары продолжали работать, и почти вслед за утверждением русской администрации ногаи и Москва стали договариваться о налаживании коммерции в бывшей столице Юрта (НКС, д. 4, л. 159, 231, 231 об., 273 об.). Торговля восточными товарами сосредоточилась на Тезицком дворе в центре казанского посада, на Спасской площади. Неподалеку, у церкви Петра и Павла, за Гостиным двором, расположилась особая конская площадка для ногайских табунов (Свердлова 1991, с. 8; Фехнер 1956, с. 45).

Основание в 1586 г. города Самары преподносилось русскими властями мирзам и как учреждение еще одного удобного торгового пункта (НКС, 1586 г., д. 10, л. 11). Действительно, вскоре в новую крепость двинулись ногайские и бухарские караваны (Материалы 1932, с. 102). С начала XVII в. главным центром ногайско-русской торговли стала Астрахань. Там открылся Ногайский (или Татарский) базар, действовавший три дня в неделю (АИ, т. 3, с. 215; Акты 1918, с. 134; НКС, 1604 г., д. 3, л. 173; Стрейс 1935, с. 191). Ногайский базар имелся в Уфе, куда из степи пригоняли «продажных лошадей» и привозили кафтаны (КД, 1620 г., д. 1, л. 5; НКС, 1618 г., д. 1, л. 34). Ордобазарцы проникли и дальше на север — в Тару, Тюмень, Тобольск (Батраков 1958, с. 16; Чулошников 1932, с. 70, 108)[355]. Кроме того, мелкие торжки возникали в казачьих станицах на Дону, в мордовских деревнях и т. д. (Мифы 1996, с. 301; Очерки 19556, с. 47).

При вступлении послов и купцов на русскую территорию правительство обеспечивало их охраной, бесплатными подводами, вьючными животными и, если требовалось, брало на себя расходы по их содержанию. Правда, иногда делегации были столь велики, что эти льготы приходилось ограничивать: на бесплатный корм для коней могли рассчитывать только послы биев и мирз, а купцы (которые шли в Россию, как правило, в составе посольств) должны были покупать его (Веселовский 1911, с. 7; Фехнер 1956, с. 108, 109). При этом русская администрация аккуратно взимала сборы с купцов[356].

Выплата пошлин осуществлялась обычно лошадьми. Н.М. Карамзин считал, что «отдавали царю на выбор десятую долю табунов своих» (Карамзин 1989, кн. 3, с. 145). Это суждение основано, видимо, на сообщении Г. Штадена о «каждой десятой лошади в виде таможенной пошлины», забираемой царем (Штаден 1925, с. 116). Мне встречались такие цифры: 4 головы с сотни или в виде льготы 2 головы с сотни (НКС, д. 8. л. 222, 222 об., 230, 230 об.). Увод же таможенниками большего количества или «лутчих коней» по своему усмотрению расценивался ордобазарцами как злоупотребление и часто вызывал жалобы на имя государя (см., например: НКС, д. 6, л. 52, 53, 187). Другое утверждение Н.М. Карамзина — о денежном сборе «в казну пять со ста» (рублей?) (Карамзин 1989, кн. 3, с. 145) — не подтверждается известными мне документами. Пошлина в денежной форме действительно взималась с ордобазарцев в XVII в., когда кочевники уже прочно освоили русский рынок. Но размер ее был 8 денег с лошади, а также какой-то сбор с каждой коровы, овцы, ведра молока, кринки масла и рыбы (НКС, 1623 г., д. 3, л. 12; 1635 г., д. 2, л. 168).

В добавление к московской, владимирской, коломенской, касимовской и пограничным таможенным службам в 1553 г. была учреждена еще одна. Иван IV даровал Троице-Сергиеву монастырю, основанному в только что завоеванной Казани, право на сбор пятна и писчего, т. е. пошлин при клеймении лошадей смоляной печатью на ногу и отметке об этом в особом реестре. Если в столице за данные операции отвечали подьячие Посольского приказа, то в Казани ногайскими конями занимались монастырские слуги, «по тому же, как на Москве» (АИ, т. 1, с. 360; Акты 1836а, с. 239; НКС, 1623 г., д. 3, л. 12; Свердлова 1991, с. 8).