История о Янаше Корчаке и прекрасной дочери мечника

Когда это происходило, первые татарские кони достигали уже берега под замком. Нападающие не считались с тем, что негде им будет поместиться, потому что крутая гора почти тонула в воде. Поэтому коней нужно было бросить и пешими как можно быстрей взбираться на гору, чтобы иным уступить место. Значительнейшая часть перешла на правую сторону замка, где берег от пруда был шире. Несмотря на приказы о молчании, был слышен ропот, и первые вылезшие на берег, не знали, что с собой делать, колебались, ждали, когда уже другие из пруда прижимали их к берегу. Этот сброд стоял густой кучей, всё более увеличивающейся. Можно было заметить кого-то, кто, казалось, командует и указывает. Но подъём на крутую скалу было нелёгким.

Расставленные на стенах люди с ружьями в стрельницах, которым приказали ждать команды, ждали только, скоро ли им дадут знак. Яблоновский цеплялся за стены, заглядывал, не очень зная, что начать и начинать ли.

Будь что будет, уже нечего было терять. Сам каштеляниц взял ружьё, прицелился в темноте в ту группу, в которой догадывался о командующим, и выстрелил. За его выстрелом отозвался весь ряд, а через мгновение пушкарь на счастливый жребий мортиру подпалил и послал ядро, которое упало в пруд.

Одновременно с громом выстрелов послышался крик дичи, неожиданно удивлённой. Через отверстия в стенах слабые руки толкали каменные глыбы и обломки, прямо падающие на головы наподающих. Свернулись татары, желая отступать, и было слышно много падающих в воду. Выпущенные из луков стрелы не могли нанести вред укрытым стенами. Несколько поражённых человек из орды скатилось вниз.

Казалось, что между ними началась ссора, и более значительная часть перебежала к правой стороне. Тут также катились на них камни. Группа людей, перешедшая с первого двора, разбирала здания, вынимала брусчатку, хватала, что было под рукой… Орда, которая ещё плыла, после выстрела из мортиры, поражённая, начала отступать назад, оставляя тех, что были под замком, одних. Дали повторно огня. Дичь не смела уже взбираться наверх, но облегала побережье, бессильно метаясь. День, который наступал, делал её положение всё более опасным. Мортиру зарядили заново, выстрелили ещё раз. Переполох увеличился, но с других сторон татары также опоясывали замчик, а именно, от рва, который, видимо, хотели пройти, чтобы достать до первых ворот. Те уже были, действительно, как-то перегорожены и обороняемы, но захватить их было легче, чем влезать на стену. Несколько человек с этажа стреляли по ползущим через овраг почти напрасно, численность их всё увеличивалась. Наконец, и те, которые появились из пруда и с противоположной стороны потеряли надежду влезть на стены незамеченными, теперь бежали правым берегом, чтобы занять ворота, не было возможности оборонить их. Яблоновский с ужасом, едва успокоившись насчёт одного участка, вбежал на верхний этаж первых ворот и тут же под ними увидел толпу татар; все силы теперь нужно было переносить сюда, где была самая блязкая опасность. Фальконет, вчера нацеленный на дальнюю перспективу, послужить тут не мог, потому что татары были у самых стоп ворот и били в них камнями, секирами, палками. Из окон начали стрелять и бросать кирпичи, мусор, брусчатку… и головни, оставшиеся от вчерашнего пожара.

Не много это, однако же, помогло, так как разъярённая обороной дичь по трупам павших напирала и теснилась к воротам, которые долго выдержать не могли. Яблоновский рассчитал уже, что защитить нижний замок не будет в состоянии. Ему казалось необходимостью ограничиться верхним. Он немедленно приказал перенести фальконеты на верхний замок, а кучке несчастных спрятаться за другими воротами. Между тем первые люди баррикадировались камнями, который носили из сгоревшего здания.

Угрожающая опасность удваивала силы. Плача и отчаиваясь, помогали все, даже дети. Возы, всякое имущество, старцы, женщины начали уже тесно занимать двор верхнего замка. Мечникова заметила это и поняла, что опасность усилилась. Она обняла дочку, они в молчании помолились и обе вышли, чтобы и свои руки предложить там, где их не хватало, а превыше всего мужественное сердце и неустрашимый ум. Жудра не говорил ни слова, поднимал, управлял, заряжал оружие, охранял и, чувствуя, что оборона теперь будет больше зависеть от вторых ворот, начал их осматривать.

Должны были приготовить камень для того чтобы их замуровать, потому что они легко могли быть подожжёнными. Нижний замок с каждой минутой становился всё более пустым, в нём остался только Яблоновский со своими стрелками и время от времени были слышны залпы стреляющих ружей, а за ними яростные крики.

Уже светало. Вся толпа татар обратилась на первые ворота, доверху заваленными камнями. Ещё стреляли, когда подложили великий огонь под них и сухое дерево начало гореть. Камни, которыми их привалили, загораживали ещё выход.