История одиночества

Одиночное заключение стало символом всего антиобщественного и деструктивного в тюремной системе. Оно уже давно утратило свое место в качестве духовно нагруженного средства сдерживания и исправления. Эта практика сохранялась в Великобритании вплоть до межвоенного периода, а затем «изоляцию», как ее стали называть, было решено применять лишь к тем, кто нарушал тюремные правила или нуждался в защите от других заключенных[880]. В 2015 году в тюремном комплексе насчитывалось 1586 камер для раздельного содержания, в которых около 10 % заключенных за время содержания под стражей провели по меньшей мере одну ночь[881]. В отличие от американской системы, в которой продолжительное одиночное заключение вновь стало официальным элементом наказания (особенно в учреждениях особого режима, где сегодня содержатся в одиночных камерах более восьмидесяти тысяч заключенных), в британских тюрьмах наблюдается токсичная смесь непоследовательности и пренебрежения в том, что касается управления изоляцией[882].

В отсутствие первоначальных религиозных рамок последовательной стратегии по удалению заключенного из общества сокамерников так и не возникло. Хотя капелланы по-прежнему работали в тюрьмах и их работа получала высокую оценку у инспекторов, эффект от бесед через дверь камеры был в лучшем случае незначительным[883]. Десятилетия исследований о воздействии принудительного одиночества привели к установлению целого ряда вызываемых им психологических расстройств, и, как и в случае с новаторскими режимами 1840-х, широкое распространение имело опасение самоповреждений и самоубийств. К началу XXI века было четко установлено, что психическое заболевание – настолько же причина, насколько и следствие тюремного заключения, особенно в случае с теми заключенными, чье поведение требовало их изоляции от остальных[884]. Эта практика была осуждена совместным заявлением ведущих медицинских органов в 2018 году[885]. Было общепризнано, что периоды изоляции следует сочетать с физическими упражнениями и умственной нагрузкой, однако слишком часто их либо вовсе не было, либо они были недостаточными. «Режим в блоке был плохим, – сообщали инспекторы после посещения тюрьмы Уормвуд-Скрабс, – особенно для тех немногих заключенных, которые оставались там в течение длительного времени, не имея возможности заниматься чем бы то ни было как в блоке, так и за его пределами. Изолированным заключенным разрешалось заниматься вместе, но периоды тренировок были слишком короткими – около тридцати минут»[886]. Дело не в том, что система не знала о базовых потребностях тех, кому отказано в компании других, скорее речь шла о частых отказах в предоставлении таких услуг.

В ежегодном докладе главного инспектора за 2017–2018 годы отмечалось:

Изолированные заключенные (заключенные, содержащиеся отдельно от других, поскольку они нарушают режим или нуждаются в защите) должны ежедневно иметь доступ к телефону, возможность принять душ и время для упражнений на свежем воздухе, а кроме того, необходимо содействовать осуществлению ими целенаправленной активности. В большинстве учреждений этого не происходит, режимы и условия одиночного содержания являются плохими для многих заключенных. Лишь в четверти посещенных тюрем мы смогли убедиться в том, что была проделана реальная работа по возвращению изолированных заключенных к нормальной жизни[887].