История одиночества

Разрыв между официально установленным значением и в четыре раза большим числом в тексте премьер-министра составлял около восьми миллионов одиноких людей. В нежелании вынести более тревожные результаты подсчета за скобки нашла отражение более общая дискуссия по этому вопросу. Цифры Кооперативного общества и британского Красного Креста были взяты на вооружение основной группой влияния в этой области – основанной в 2011 году «Кампанией за прекращение одиночества». На ее веб-сайте в разделе «Факты об одиночестве» на момент публикации «Соединенного общества» было указано, что «более 9 миллионов человек в Великобритании во всех взрослых возрастных категориях – то есть больше, чем население Лондона, – всегда или часто одиноки»[964]. Комиссия по одиночеству, созданная депутатом парламента Джо Кокс незадолго до ее убийства в июне 2016 года и продолжающая работу усилиями ее коллег, лоббировала введение поста министра по вопросам одиночества и разработку стратегии, опираясь на те же самые данные[965]. Последние опубликованные цифры – результат международного исследования, проведенного при поддержке фонда Wellcome Trust в рамках цикла передач «Анатомия одиночества», появившегося в эфире радиостанции «Би-би-си – 4» с началом реализации правительственной стратегии. Опрос произвольно выбранных 55 тысяч человек из 237 стран показал, что «треть людей часто или очень часто чувствуют себя одинокими»[966].

Статистический пессимизм сопровождался гиперболизированной риторикой дебатов. По результатам обширного обзора литературы историк Кит Снелл пришел к следующему выводу: «Одиночество сегодня широко диагностируется как современная „эпидемия“ или „чума“»[967]. Сопоставление этого состояния с кризисом здоровья населения отсылает как минимум к последнему десятилетию прошлого века; оно легло в основу документального телефильма Би-би-си «Эпоха одиночества»[968]. В этом фильме также было отмечено, что «страну стали называть европейской столицей одиночества». Этот поразительный вывод был сделан на основе другого доклада Национальной статистической службы, носившего название: «Измерение национального благосостояния: европейские сравнения, 2014 год». Авторы этого документа ограничились публикацией ряда цифр, в которых жители стран Евросоюза были ранжированы по ответам на такие пункты, как «поддержка, необходимая для решения серьезной личной или семейной проблемы», или «чувство близости к людям, живущим по соседству»[969]. Подсчитывал данные из разных таблиц журналист из солидного издания; Соединенное Королевство показало себя хуже других стран; журналист придумал выражение «капитал одиночества», и оно сразу же вошло в кровоток общественных дебатов[970]. Позднее, в 2014 году, то же повторил писатель Джордж Монбио в статье под названием «Эпоха одиночества убивает нас», в которой привел ряд данных, демонстрирующих, что «острое одиночество в Англии… растет с поразительной скоростью»[971]. Это утверждение аналогично тезису, содержащемуся в свежем опросе на тему одиночества: в Соединенных Штатах «уровень одиночества подскочил с 14 % в 1970-х годах до более чем 40 % в настоящее время»[972].

Говоря о распространении одиночества, трудно определить надежные временные критерии. Опубликованные результаты в значительной степени основаны на самооценках настроений и переживаний, притом относительно категорий, которые меняются от одного опроса к другому. Огромные вариации вызваны субъективными различиями между «всегда», «в большинстве случаев» и «в некоторых случаях». Неудивительно, что среди рекомендаций по новой правительственной стратегии значится создание «более прочной доказательной базы»[973]. Существует, однако, ряд исследований, начатых еще в 1940-е, который все же позволяет нам сделать некоторую оценку масштаба и характера изменений. Самые последовательные данные относятся к пожилым людям, которые изначально считались наиболее подверженными риску от этого типа страданий. Они дают возможность предположить, что отраженные в отчетах уровни находились в нижней части того диапазона, который фигурирует в сегодняшних общественных дебатах, и что за две трети столетия никакого значительного роста в процентном отношении не наблюдалось. Кристина Виктор и ее коллеги пришли в 2003 году к выводу, что,