История одиночества

Общим для многих вариантов буддизма был акцент на связи между телом и разумом в переживании просветления. Не считая коленопреклонения для молитвы, в скудном меню христианских медитативных техник, как правило, уделялось мало внимания телесным аспектам духовного созерцания. Те, кто в конце XX века все еще работал в рамках христианской веры, все больше интересовались методами, заимствованными у других конфессий, сочетавших физические и умственные практики. В Британии Эстер де Вааль высоко держала знамя Томаса Мёртона и, шире, католической традиции монашества как в своих публикациях, так и в контролируемых уединениях. Ее подход к молитве был основан не только на внимании к положению тела, но и на глубоком понимании его потребностей и ритмов[946]. «Есть определенные, совершенно практические вещи, которые вы можете сделать, – писала она в «Ретритах с Томасом Мёртоном». – Прежде всего решите, в каком положении вам лучше всего молиться. ‹…› Затем, когда вы полностью расслабитесь (не торопитесь, у вас полно времени!), сконцентрируйтесь на дыхании. Делайте глубокие, медленные вдохи»[947]. Окружающее пространство особой роли не играет. Все, что нужно, настаивает де Вааль, – это «место, где можно быть спокойным и предоставленным самому себе»[948].

«Разум, Тело, Дух» стали новой Троицей, распространившейся с формальных структур трансцендентальных верований на расширяющееся меню практик и наблюдений. Выросла целая потребительская индустрия, включающая в себя курсы, «ретриты» и связанные с ними литературу и цифровые медиа[949]. Она охватывает деятельность, сосредоточенную на психологическом обновлении и формах альтернативной медицины, опирающихся на состояния ума в той же степени, что и на терапевтические вмешательства. Общим для всех вариантов этого духовного поворота был взгляд, обращенный в себя[950]. Каждый человек общается со своим личным «я», чтобы осознать или переступить пределы своего эго. Аксиомой было то, что у него уже есть ресурс для обновления, ему просто не хватает техник, чтобы его задействовать. Целью, как пишет британский буддист Стивен Бэчелор, была не «сверхчеловеческая абсолютная ценность», а «оптимальный способ бытия, который способен реализовать сам человек»[951]. Вера в какую бы то ни было форму божественного начала была необязательной. Природа выжила – на границе между экологией и пантеизмом. Игнорирование мира природы, как гласит руководство по практике осознанности, «привело к тому, что мы лишили себя простой радости жизни, что повлекло за собой пагубные последствия для нашего собственного счастья и благополучия, а равно и для благополучия остальной жизни на Земле»[952]. Природа служила опорой для определенных практик. «Ретриты», как правило, проводились в сельской местности, а не в городах, но в основном по той причине, что сосредоточиться на внутреннем «я» легче, если не отвлекаться на шум городской жизни, а кроме того, учитывая нередко связанные с этим расходы, легче представить этот процесс как отдых от повседневной жизни, если он происходит в приятном месте[953].

Баланс общения и одиночества варьировался как между видами деятельности, так и внутри них самих. Во многих был какой-нибудь преподаватель или практик, а также период коллективного взаимодействия. Но в них также предполагался как минимум временный уход из повседневной жизни и в большинстве случаев подчеркивалась важность сопутствующих периодов молчания. В то время как количество письменных инструкций по каждой такой активности постоянно росло, их фактическое выполнение, как правило, было безмолвным. Неслучайно самая успешная духовная терапия последнего времени – практика осознанности – основана на сочетании уединенного созерцания и коллективной поддержки[954]. Как мы видели при рассмотрении частной молитвы в четвертой главе, желавшие отойти от все более сложного распорядка трудовой и домашней жизни и заняться духовным созерцанием сталкивались с рядом серьезных практических проблем. Практика осознанности предлагает структурное решение этой задачи. В ее основе лежит секуляризованное упражнение безмолвной медитации, которое уходит корнями как в христианское монашество, так и в буддизм. «Основная идея, – объяснял ее основатель Джон Кабат-Зинн, – в том, чтобы создать островок бытия в море постоянного действования, в которое обычно погружена наша жизнь, то есть время, когда мы позволяем всякому „действованию“ приостановиться»[955]. Начинается она с освоенной техники слушания тела и управления дыханием. Постепенно практикующие отделяют себя от множества тревог и обязательств внешней жизни и начинают глубже доверять собственным чувствам и силам.