История одного поколения

— Через пять месяцев после твоего отъезда. Я уже была на четвертом месяце, но не решилась тебе об этом сказать.

— А почему я должен быть уверен, что это мой ребенок?

— Да потому, что до тебя у меня никого не было! — воскликнула несчастная провинциалка.

— Допустим. Ну, и чего ты теперь от меня хочешь?

— Как это чего? Ты меня, можно сказать, изнасиловал, поэтому мне даже пришлось отказать своему другу, когда он приехал в Барановичи и сделал мне предложение.

— Ну, милая моя, ты уж совсем голову потеряла! Знаешь, что я тебе скажу? — коварно усмехнулся Иванов. — Во-первых, ты напрасно отказалась выйти замуж за своего лейтенанта, во-вторых, чем нести всякую чушь об изнасиловании, лучше вспомни, как у нас было первый раз. Ты сидела на мне верхом и всячески пыталась самостоятельно избавиться от надоевшей тебе девственности!

— Ну и что? — Олеся заметно покраснела.

— А то, что насилуют все-таки сверху, а не снизу!

Довод оказался столь убедительным, что собеседница осознала свою неправоту.

— Ну ладно, бог с этим, — после небольшой паузы вновь заговорила она, — но неужели тебе не хочется посмотреть на своего сына? Я и фотокарточки его привезла…

— Оставь, — брезгливо поморщился Иванов, как только она потянулась за своей сумкой.

Почувствовав в его голосе враждебность, Олеся быстро оделась.

— Получается, я зря к тебе приехала? У тебя уже есть другая?

Иванов равнодушно пожал плечами, но потом все же снизошел до объяснений. У него, дескать, сейчас трудное материальное положение, поэтому жениться он никак не может. Что касается ребенка, то, конечно, он еще приедет в Барановичи, чтобы посмотреть на него, но только не сейчас, а через какое-то время…

Едва сдерживая рыдания, девушка убежала, а Иванов преспокойно закрыл за ней дверь, в глубине души откровенно радуясь тому, что так легко отделался. Жениться на Олесе действительно не входило в его планы, поскольку он как раз готовил очередную авантюру, связанную именно с женитьбой, точнее сказать, с фиктивным браком.

Не так давно ему удалось познакомиться с богатой дамой тридцати пяти лет, которая мечтала о московской прописке. Они быстро нашли общий язык и выработали деловое соглашение: Иванов вступал с ней в фиктивный брак, получал изрядную сумму, способную обеспечить целый год вполне приличной жизни, делал прописку и разводился. Неожиданное появление Олеси являлось очевидным препятствием для его плана.

Брачная авантюра удалась как нельзя лучше — дама получила желанный штамп в паспорте, а Иванов целую пачку новеньких купюр. После столь замечательной сделки его буйная фантазия заработала вовсю, и следующей затеей стала мысль приватизировать чердак. Вызвав рабочих, он заказал сделать решетку, которая бы перегораживала ведущую на чердак лестницу. Когда работа была закончена, Иванов повесил на эту решетку собственный замок, после чего доступ на чердак оказался в его полном распоряжении. Вслед за этим возникла мысль дать объявление в газеты о сдаче чердака в качестве складского помещения, однако этому помешали непредвиденные обстоятельства. Однажды днем, когда он сидел дома, со стороны первой двери, закрывавшей вход на лестничную площадку, послышалась подозрительная возня. Иванов приоткрыл собственную дверь и выглянул наружу. Сквозь плексигласовое стекло было видно, что у дверного замка, явно пытаясь его открыть, возятся трое бомжеватого вида людей.

На месте Иванова любой нормальный человек, кроме, возможно, боксеров и каратистов, немедленно запер бы квартирную дверь и позвонил в милицию. Однако последние успехи в делах породили излишнюю самоуверенность. Возомнив, что одно только его появление заставит новоявленных воров обратиться в бегство, он смело вышел на лестничную площадку, приблизился к двери и зычно поинтересовался:

— Вы что это тут делаете, а?

Как раз в этот момент одному из них удалось открыть замок, и все трое молча, торопясь и толкая друг друга, ворвались на лестничную площадку, сбили Иванова с ног и затащили в его собственную квартиру.

Для начала его несколько минут усердно пинали ногами, после чего один из грабителей наклонился над скорчившимся от боли Ивановым и вступил в переговоры:

— Слышь, хозяин, деньги давай!

— Да нет у меня ничего, ребята! — как можно искреннее простонал Сергей. — Я же нигде не работаю…

— Нигде не работаешь, а армянский коньяк пьешь? — вступил в разговор второй грабитель, появляясь из кухни с початой бутылкой коньяка и жадно прикладываясь к горлышку. Эту бутылку Иванов купил, чтобы побаловать себя на радостях от успеха своей брачной аферы.

— Короче, Склифосовский, — подал голос третий, доставая самодельный выкидной нож, — или говоришь, где деньги, или я тебя, суку, порежу.

Вся эта ситуация и даже последняя угроза были настолько тривиальны, что поначалу Иванов почти не испугался.

— Нет денег, ребята, — по-прежнему лежа на полу, заявил он, — а коньяк мне на день рождения подарили.