История одной болезни (СИ)

- Управляющий где? – едва сдержав желание впечатать кулак в красную морду престарелого мудака, кажется, наслаждающегося грубоватостью неотесанного парня, размахивающего перед его лицом измятой фотографией, возможно, даже уже успевшего спустить в трусы, после красноречивого заявления Милковича о том, в каком направлении этому пидору стоило бы двигаться, Микки прошел к барной стойке, над которой, заполняя какие-то бумаги, склонился администратор заведения. – Алё, ты управляющий? – спросил он, привлекая внимание рыжебородого поджарого мужчины.

- А кто спрашивает? – скользнув взглядом по возникшему из темноты посетителю, ответил тот, возвращаясь к своему занятию.

- Ну, раз ты видел, что я говорю, наобум скажу, что это я, - стараясь исключить из предложения маты и оскорбления, в огромном количестве уже сгенерированные воспаленным от ночных прогулок мозгом, проговорил Милкович, подходя ближе. – Парня этого видел? – протягивая снимок Галлагера администратору, спросил Микки, щурясь от мигающих повсюду разноцветных лампочек. – Его зовут Йен.

- Первый раз вижу, - даже не посмотрев на фотографию, ответил бородатый, сосредотачивая все свое внимание на накладных последнего поступления алкоголя.

- Может, еще раз глянешь? – недовольно поджав губы и покрепче сжав сильно чесавшийся кулак, решил повторить попытку брюнет. – Он работал тут, так что, я уверен, не первый, - уверенности в том, что этот клуб был именно тем заведением, где старший Галлагер со своей мелкой сестрой, имя которой Микки все никак не мог выудить из памяти, встретили Йена, не было, но удачу попытать стоило.

- Мне не уследить за этими голубками, которые сюда приходят и уходят, понятно? – не желая идти на контакт, сопротивлялся мужчина, но что-то в его взгляде, бегающем по лицу брюнета, намекало Милковичу – он пришел по адресу.

- Ладно… Этот голубок пару дней назад ушел в самоволку, после того, как твой вышибала вышвырнул его брата и сестру на улицу, - на одном дыхании выдал Микки, внимательно отслеживая реакцию бородатого на свои слова. – Помнишь такое? – и резко поджавшиеся губы, окруженные кудрявыми рыжими волосками, ответили за его собеседника.

- Слушай, удолбыш, думаешь, ты первый, пришедший сюда, ноющий о шлюховатом бармене, подрочившем ему в сортире, и сказавшем, что это истинная любовь, а потом испарившемся? Поверь мне, нет, - протараторил управляющий, ядовито усмехнувшись, переводя взгляд на Милковича, уже успевшего отбросить фотографию на стойку, чтобы освободить руки. – Так что, купи себе выпить и влюбись в другого, - посоветовал он и отвернулся.

- Ты меня геем назвал? – стандартная реакция Милковича на подобного рода заявление не заставила себя долго ждать: крепко сжав кулаки, из последних сил удерживая себя от того, чтобы размозжить нагловатую физиономию своего собеседника, спросил Микки, склонив голову.

- О, милый, ну, перестань, рядом с тобой Джастин Бибер – альфа-самец, - ответил тот, и терпение Милковича треснуло.

Вместе с встретившейся с гладкой поверхностью барной стойки переносицей бородатого мудака, решившего поделиться с брюнетом данными своего гей-радара.

- Так, я знаю, что ты знаешь, где он, ты, спермохлеб, - прорычал Микки, наклоняясь к уху размазывающего кровь по лицу администратора, крепко прижатого к столешнице, доставая из кармана небольшой комок сероватого порошка, обернутого полиэтиленом, и выкладывая его на обозрение мужчины. – Так что, либо ты говоришь, либо я прикрою эту пидоро-нору за хранение и сбыт, еще и проституцию, - добавил он, прекрасно понимая, что такого рода заведения оказывают своим клиентам и эти услуги.

- Он на другой площадке, - тут же поспешил ответить управляющий, прогнувшись под твердыми аргументами своего собеседника в виде ста граммов героина и крепко сжимающих волосы на затылке татуированных пальцев. – В «Феюшке», - уточнил он, окончательно капитулируя.

- Спасибо, - улыбнулся Микки, похлопав ставшего таким податливым теперь мужчину по щеке и, не теряя больше времени даром, поспешил к выходу.

«Феюшкой» оказался невъебенного размера ночной клуб, переполненный трясущимися в экстазийных конвульсиях пидарасами на танцполе и разбросанными по углам престарелыми голубями, хищно высматривающими в толпе накаченных наркотой подростков очередную подстилку на ночь.

Конечно, это заведение было на ранг выше того, что Микки Милкович покинул некоторое время назад, наконец, получив желаемую информацию, но отвращение и раздражение от представшего перед его взором зрелища ничуть не уменьшились в своих размерах, дополняясь начавшей просыпаться внутри злобой.

ЕГО он заметил сразу.

Черная майка, сливающаяся с полумраком помещения сильно контрастировала с бледными тощими руками, обхватившими за шею какое-то потное плешивое чучело, восседающее на кожаном диване, пока блядский Галлагер, заметно исхудавший и осунувшийся с момента их последней встречи, извивался на его коленях.

Какого хуя, блять?

Совсем ебанулся, рыжий?