История одной болезни (СИ)

Пересекая танцпол в несколько огромных шагов, провожая взглядом таблетку, запихиваемую в рот Йена жирными пальцами навиагренного пидора, Микки Милкович, подлетел к дивану, хватая того за руку в попытках поднять.

- Время вышло, голубки, поднимайся, - прорычал он, крепко сжимая пальцами костлявое предплечье лысого. – Ты чё, не понял? Встал, гондон! Моя очередь, - хватая мужчину за шею, и, для придания ускорения, посильнее толкнув того в направлении выхода, выплюнул Микки, разворачиваясь к замершему рядом рыжему, расфокусированным взглядом блуждающему по его лицу.

- Еще встретимся, Кертис, - раздалось сбоку, оповещая брюнета о том, что ебаный старпер с заметным стояком под немаленького размера пузом, еще здесь.

- Кертис? – но сейчас его присутствие не смогло бы отвлечь Микки от созерцания ожившей конопатой куклы, пятившейся от него, потирая подведенные, как у потасканной бляди, веки. – Сценический, сука, псевдоним? – прошипел брюнет, подходя ближе, внимательно вглядываясь в смотревшие куда угодно, только не на него, глаза.

Два ярких зеленых огонька, оттенок которых уже давно успел занять почетное место в скудной цветовой палитре брюнета, с охуенно большими черными зрачками теперь, сообщающими об огромном количестве проглоченных их обладателем стимуляторов, мерцали во тьме, отражая свет неоновых ламп.

- Танец двадцать пять баксов, - размалеванный мудак подал голос, игнорируя вопрос Милковича, делая последний шаг навстречу, вплотную прижимаясь к телу растерявшегося от такого заявления брюнета.

- Пардон? – удивился Микки, чуть отступая.

- Не нужен танец, уходи, - ответил рыжий, разворачиваясь спиной, предоставляя взгляду Милковича лишь выпирающие косточки лопаток, не прикрытых блядской рабочей униформой.

Что за хуйню, блять, ты порешь?

- Ладно, хорошо, - сообразив, что поговорить иначе не удастся, кивнул брюнет, доставая из кармана мятую купюру. – Двадцать пять баксов за твою жопку, да? Никогда за эту хрень раньше не платил, - проговорил он, протягивая банкноту Галлагеру.

Будь откровенен, Мик, ты там и не бывал ни разу.

Оттянув резинку золотистых трусов в сторону, Йен опустил голову вниз, глазами указывая на образовавшуюся небольшую щель между тканью и его бледной кожей и, встретив презрительный взгляд брюнета, громко фыркнувшего от его действий, но, все же, заправившего купюру в боксеры, потащил того на еще теплый от задницы предыдущего своего клиента диван, одним движением заставляя Микки сесть, и забираясь сверху.

- Ну, как у тебя день проходит? – услышал Милкович шепот на ухо, сливающийся с бьющей по барабанным перепонкам мелодией незамысловатого танцевального хита, и не смог ответить.

Гребаный пидор скользил своей костлявой жопой по его бедрам, вызывая вполне ожидаемую реакцию тела, истосковавшегося по рыжему: каменный стояк в собственных штанах сильно мешал сформулировать что-то внятное, отвлекая внимание брюнета на себя; а знакомый, казавшийся навсегда выброшенным из памяти запах Галлагера, стелившегося по его коленям, обильно сдобренный кислотой наркотических препаратов, сочившейся через поры вместе с потом, не давал вздохнуть.

- Как, блять, день проходит? – единственное, что смог сделать Микки – повторить вопрос, заданный Йеном.

- Веселишься? – пьяно улыбнулся тот, опускаясь задницей на ширинку Милковича, чувствуя сильный толчок навстречу, и, легко скользнув по возбужденному органу, встал, чтобы развернуться спиной к парню, сидевшему под ним, снова опускаясь на его бедра и прижимаясь спиной к часто вздымающейся груди, продолжая свой приватный танец.

- Нет, я весь день искал тебя, кокаиновою сволоту, - услышал Йен в ответ, не прекращая двигаться на коленях брюнета. – За тебя родные волнуются, - продолжал говорить Микки, наконец, заставляя мозг соображать хотя бы настолько, чтобы суметь сформулировать мысли в предложения. – Алё! Да, ёб… Эй, я не могу так разговаривать, давай выйдем, - попытавшись скинуть с себя трущегося о него рыжего, чувствуя, что подобного рода действия конопатого не приведут ни к чему другому, кроме как к перепачканным трусам, обещающим стать нехилого размера помехой к серьезному разговору, запланированному ранее, проговорил Микки, взывая к затуманенному наркотой сознанию Галлагера. – Заднеприводные тебе столько порошка скормили, тебя как суку тащит, - конечно, в любой другой ситуации, Милкович бы порадовался подобному поведению рыжего, но осознание того, что точно так же этот мудак только пять минут назад ебал коленки навиагренного старикашки, разом перечеркнуло подобные мысли.

- За двадцать пять баксов только один танец, - пресекая попытки брюнета поговорить, ответил Йен, на мгновение замирая, делая глубокий вдох знакомого запаха и резко поднимаясь на ноги, оставляя Милковича наедине со своим колом торчащим членом и полным непониманием всего происходящего.

- Ладно, пойдем ко мне, протрезвеешь хоть, в курс войдешь, блин, - поднимаясь следом, проговорил Микки, хватая тонкое бледное предплечье дрожащими пальцами. – Скажешь, где был все время.