История одной болезни (СИ)

«Только теперь навсегда» - подсказали зеленые глаза с противоположного конца зала, боль и разочарование в которых били под дых посильнее любого натренированного кулака, а мелькнувший в них на доли секунды огонек надежды, заставил сделать шаг:

- Эй, простите, - звонко хлопнув ладонью по полированной барной стойке, прокричал Микки, заставляя посмотреть на себя всех собравшихся на крестины. – Можно минутку внимания? – и одного особенного гостя, замершего в дверях, задержав дыхание. – Я хочу, чтобы вы все знали, - прогремел в гробовой тишине дрожащий голос, - я, блять, гей! Старый добрый педераст, - повторил он для особо непонятливых чуть тише. – Подумал, что всем стоит об этом узнать, - уточнил Микки под звук захлопывающейся входной двери. – Теперь доволен? – спросил одного конкретного слушателя с огненной макушкой и блядскими зелеными глазами, в полумраке помещения блестевшими непролитой влагой.

- Значит, признался окончательно? - спросил Галлагер, сидевший на бетонном блоке напротив входа в «Алиби», вытирая кровь с лица, передавая Микки фляжку с горьковатой золотистой жидкостью немалых градусов.

Наверное, только глухонемой не услышал выкрикиваемого на весь район признания Милковича, прижатого к патрульной машине, подробно, в красках и мельчайших деталях описывающего своему отцу, нагнутому у другой, свои сексуальные предпочтения.

С небольшими потерями в виде кусочка зуба брюнета и пары трещин на ребрах рыжего, а также красной вязкой жижи с характерным металлическим привкусом, стекающей по скулам и костяшками пальцев парней после продолжительной драки, развязанной Терри в баре, но Микки, все же, пришлось это сделать.

Признаться в своей ориентации.

Наконец, открыто заявить всем свои права на рыжее недоразумение, ворвавшееся в его жизнь с монтировкой наперевес и лишившее покоя.

Доказать Галлагеру, что он не трус.

Что он достоин этого зеленоглазого мудака, даже с разбитой в кровь мордой продолжающего улыбаться своей гребаной кривоватой улыбкой.

Окончательно изменить свою жизнь, переполненную ложью и неоправданными страхами, русскоговорящими шлюхами и ебанутыми папашами.

Наконец, быть свободным.

- Но это не значит, что я буду носить платья или типа того, - пробубнил Милкович в ответ на вопрос Йена.

- Да никто и не просит, ёпта, - усмехнулся рыжий, - хотя, ножки у тебя и правда ничё, - рассмеялся он громче, тут же хватаясь за ноющие ребра, насчитавшие как минимум три ножки разъебанного о них табурета.

- Вот ты сука, ёбаный в рот, - расхохотался Микки, заражаясь от Галлагера истерическим весельем. – Да, в рот и будем, - наконец, открыто смог заявить он, даже не потрудившись оглянуться на прохожих, потому что больше их мнение для него не значило ничего.

Галлагер поднялся со своего места, подходя к Микки, продолжающему улыбаться только ему одному известным мыслям, опуская широкую ладонь на плечо своего парня, тут же поспешившего поднять голову, чтобы заглянуть в изумрудные глаза Йена.

«Пошли домой, Мик» - беззвучно произнесли разбитые губы рыжего, прижимаясь к перепачканным кровью, растрепанным волосам Милковича.

«Домой» - ответили голубые глаза брюнета до того, как исчезли за нежной кожей век.

========== БОНУС. Предписание врача (NC-17) ==========

Принимать в больших количествах,

желательно, ежедневно.

- Эй, блять! - прокричал Милкович, распахивая входную дверь своего дома, проходя внутрь.

И трудно было сказать, было ли это междометием, часто употребляемым брюнетом для выражения различного рода эмоций, или обращением к своей женушке, свалившей из «Алиби» в неизвестном направлении вместе с ребенком, как только приехала полиция.

В любом случае, ответа не последовало.

- Где все? – спросил Галлагер, входя следом, закрывая дверь.

- Хуй знает, - пожал плечами Микки, снимая куртку и отбрасывая ту на диван в гостиной. – Мэнди, кажется, сегодня в ночь, ебырь ее тоже на работе, а Игги… бля, никогда не знал, где этот пидр проебывается все время, - отчитался брюнет, пересекая комнату, двигаясь в направлении ванной. – Хули встал-то? – обернувшись, спросил он у Галлагера, продолжающего мяться возле входной двери. – Пиздуй в комнату, я в душ схожу, - указывая на свою спальню, давал указания он, на ходу снимая одежду.

Аккуратно стянув куртку, морщась от неприятного рода болевых ощущений под грудью, и положив ту на диван поверх милковичевской, Йен прошел в комнату, попутно озираясь по сторонам, замечая, насколько сильно изменилась спальня брюнета за эти несколько месяцев.

Конечно, он уже был в доме Микки несколько дней назад, но размахивающая молотком Светлана вряд ли претендовала на роль экскурсовода, а Мэнди, прикрывающая синяки и ссадины на лице, не пускала Йена дальше столовой.

Большая двуспальная кровать стояла в центре комнаты Милковича, занимая почти все пространство помещения, а высокий комод, основным содержимым которого всегда были ножи, стволы и кастеты, переехал в дальний угол.