История одной болезни (СИ)

- Эй, ты как? Посмотри на меня, - взявшийся не пойми откуда рыжий, склонился над Милковичем, пытаясь оказать первую помощь, а полицейские сигнализации, раздающиеся со стороны входа, прозрачно намекали Микки о неизбежно приближающимся новом тюремном сроке.

А ведь все так хорошо начиналось: неожиданно раздавшийся стук в дверь дома Милковичей, когда Микки с отцом и братьями подсчитывали свои доходы от недавней вылазки на склад бытовой техники и последующего слива всего оттуда вынесенного; бледное лицо сплошь усеянное веснушками, с ярко-алым пятном покрасневших от частого терзания губ, шептавших что-то о необходимости поговорить; пара зеленых глаз, наполненных соленой влагой, из последних сил сдерживаемой их обладателем; и охуительный трах в подсобке магазина буквально через двадцать минут после встречи.

Кто ж мог знать, что в самый разгар процесса ебучий индус ворвется в тускло освещенное помещение с перекошенным от злости и ревности лицом?

Кто мог предположить, что ядовитая фраза о чертовом Сникерсе вызовет такую реакцию гребаного исламиста?

Дверь скорой громко скрипнула, пряча от взглядов посторонних зевак молодого человека, восседавшего на каталке с перевязанной ногой. Машина тронулась по направлению районной больницы, сопровождаемая патрульным автомобилем, а неудавшийся воришка все продолжал высматривать сквозь матовое стекло двери макушку рыжего, скрывшегося в только одному ему известном направлении.

***

Несколько месяцев, проведенных в колонии для малолеток, не принесли Микки Милковичу ничего нового: очередная запись в личном деле, грозившая гораздо большими сроками, если парень опять попадется, достигнув уже совершеннолетия; несметное количество драк и разборок с нагловатыми сокамерниками по пустякам, будь то пачка любимых желейных мишек, что с завидным постоянством таскалась Мэнди в редкие моменты свиданий, или спор за верхнюю койку; и одно единственное воспоминание, лелеемое на протяжении всего времени заключения.

Бледная ладошка с длинными пальцами, ногтями царапающая по стеклу, пока ее обладатель рассказывал Милковичу о том, что соскучился. Нелепая угроза, брошенная рыжему в ответ, выданная на автомате, подпитанная страхом быть замеченным за пидорестическими нежностями, грозившими превратить одного из главных заводил блока в терпилу.

Микки Милкович не сучка, ясно вам, уебаны?

Получая свои вещи на выходе, брюнет изо всех сил сдерживал красноречивые эпитеты, которые его скорый на генерацию последних мозг успел подобрать каждому из надзирателей, снующих повсюду.

Мэнди и рыжий мудак, заметно вытянувшийся и окрепший за непродолжительное время своеобразной разлуки, ждали снаружи.

- А он чё тут забыл? – не удержался Милкович, встречаясь взглядом с глазами Галлагера, в которых с легкостью любой мог бы заметить радость от встречи.

- Привет, Мик, - зубоскалился рыжий.

- Решил, что мне нужна защита, - ответила Мэнди, подходя к брату.

- Да, ну? Поверь, ты не знаешь мою сестру, пока с ней не подерешься. Она умеет за себя постоять, – с сарказмом заметил Микки, обнимая девушку, вспоминая уроки самообороны, которые прошла его сестренка на улицах.

- От тебя несет соусом, - сморщив нос, отстранилась Мэнди, отталкивая брата от себя.

- Чем несет? – улыбнулся Милкович, привычным движением ущипнув девушку, начиная тем самым небольшую потасовку, под ехидным взглядом зеленых глаз парня, стоявшего рядом.

- Эй, слышь? – развернувшись к лестнице, на которую вышли покурить сразу несколько офицеров, позвал Микки. – Вот тебя нахуй, тебя и особенно тебя, - взметнув вверх средний палец правой руки, прокричал он и, не долго думая, помог тому его собратом с левой.

- Ну, все, погнали, пока тебя опять не посадили, - услышал он голос Галлагера, по-хозяйски закинувшего руку ему на плечо в попытках увести разошедшегося было парня подальше от тюряги.

Резким движением скинув ладонь рыжего, Микки отшвырнул ненужный хлам в сторону, следуя за парочкой, спешившей вдоль зданий, намереваясь отметить очередную свою отсидку в компании конопатого мудозвона, бросающего на него мимолетные взгляды.

Тем же вечером, подставляя Галлагеру свою задницу, после банки пива, распитой на пару, Милкович понял, насколько сильно скучал по всему этому: сильным пальцам, сжимающим его бедра, пока их обладатель под громкое рычание и нескончаемый поток матершины брюнета проталкивал свой длинный член в плотно сжатое отверстие; незамысловатым беседам, что вели они в перерывах между сносящими крышу и уносящими за границы реальности оргазмами; и наглой физиономии, продолжающей скалиться, обещая по крайней мере еще парочку заходов.

Но Микки не признался бы в этом никому даже под пытками.

***

Работа в «Cash&Grab» оказалась неплохим вариантом, предложенным Галлагером, пока тот переводил дух после очередного оргазма.