История одной болезни (СИ)

Конечно, батрачить в магазине, в котором всего несколько месяцев назад его самого подстрелили, казалось Милковичу чем-то абсурдным, но превратившаяся в слонопотама хозяйка минимаркета, была не так категорична, довольно легко согласившись взять Микки в помощники рыжему, вынужденному вкалывать в зале в одиночку после позорного побега его бывшего любовника.

И Линда не прогадала: количество краж, что и так заметно снизилось после ареста Микки, теперь сошло на нет, ведь красноречивые угрозы здоровью очередному незадачливому воришке, рождаемые Милковичем, пользовались большим успехом, а бывавшие раньше частыми набеги его братьев и кузенов перестали беспокоить хозяйку.

Единственным человеком, кто с завидной регулярностью пытался испариться с упаковкой пива или несколькими пачками чего-то съестного, не потрудившись расплатиться, оставался Френк Галлагер. Но и к нему брюнет нашел своеобразный подход:

- Девятнадцать долларов и шесть центов, - произнес рыжий, выбивая кассовый чек, спустя уже несколько попыток уговорить Френка расплатиться.

А старший Галлагер, по рассказам Йена даже не являющийся ему отцом, лишь начал втирать что-то парню о скорой кончине его новой пассии и возможности вскоре разжиться на ее страховке.

- Эй, Френк, - решил вступить в диалог Милкович. – А пошарь-ка по карманам еще разок. Может, проглядел? – преграждая путь намылившему было лыжи мужчине, предположил он.

- Ты теперь тут работаешь? – возмутился тот, прекрасно понимая, что просто так уйти не удастся.

- Пока испытательный срок, - ответил Микки, удовлетворенно замечая мятую двадцатку, что появилась после первой же попытки мужчины последовать его совету.

- А, знаешь, Мик, ты, возможно… поглядите. Этого должно хватить, - пробормотал Галлагер, обреченно выкладывая купюру на прилавок перед сыном. – Получше отдохни от заключения, - пробубнил Френк под звон дверного колокольчика.

- Ты в армии хочешь таким же командиром быть? – саркастично заметил Милкович, подходя к рыжему, спешившему убрать наличку в кассу.

- Ты вообще вчера снизу был, - не остался в долгу тот, решая ответить на издевку брюнета.

- И что? Мне это просто нравится… - выдал Микки, тут же проклиная себя за неосмотрительно брошенную фразу, за которую сам готов был бы оторвать себе язык. – Я не сучка, - решил добавить он, чтобы хоть как-то реабилитироваться в глазах конопатого мудозвона, теперь довольно скалившегося напротив.

Нравится? Нет, вам послышалось.

И Микки Милковичу вы никогда не сможете доказать обратное.

***

- Какие планы на вечер? – спросил Милкович братьев, которых застал за кухонным столом за привычным занятием – пинанием хуя.

- Закинуться Сиалисом и вздрочнуть, - ответил тот, что посообразительнее.

- Нужно кое-кого грохнуть, - разрушая планы Милковичей на спокойный вечерок, проговорил брюнет, доставая из холодильника банку пива.

- Он нам дорог?

- Нет, - осушив ту в пару глотков, ответил он.

- Нож, ствол, монтировка? – с готовностью подрядились парни.

Да что угодно, блять!

Ебучий Френк, так некстати нарисовавшийся в закрытом торговом зале, решивший попытать удачу с новой кражей, проникнув в магазин через задний вход, о чем поспешил сообщить рыжему, в этот самый момент вколачивающемуся в Милковича, распластавшегося на столе за холодильниками.

Блядский мудак, ставший невъебенного размера угрозой репутации главного гопника района, заслуживал сразу всех орудий расправы.

А чертов еблан, заверяющий Микки в том, что Френк никому не расскажет о представшей перед его взором картине, был послан по всем известному адресу, попутно узнав о своем месте в жизни брюнета.

«Теплый рот» яркой неоновой вывеской висело на лбу Галлагера, провожающего взглядом удаляющуюся спину Микки, решившего вновь наведаться в магазин, чтобы удостовериться в том, что этот мелкий пидарас успел предупредить Френка, грозя Милковичу продолжительными поисками объекта своего гнева.

Страх перед отцом, перед лицом позора и стыдом признания своей «небольшой слабости» давали нехилый толчок к затянувшимся уже на пару дней разыскным действиям.

Галлагера-старшего Микки с братьями встретили неожиданно.

Голова потела и чесалась под резиновой маской, а татуированные пальцы, крепко сжимающие ручку пистолета сильно дрожали, когда Милкович ускорил шаг, догоняя отца рыжего.

Небольшое замешательство, появившееся так некстати и вой полицейской сирены, раздавшийся за спиной, поубавили решимости, и пистолет с маской, обещающей некую безопасность намеренному преступлению, полетели в мусорный бак.

В пару шагов пересекая пустынную улицу, Микки подошел к одному из офицеров, только вышедшему из машины:

- Поберегись, - потонув в городском шуме, прозвучало предостережение, предзнаменовавшее смачный удар в челюсть толстомордому копу. – Это нарушение моего условного освобождения? – риторический вопрос, адресованный человеку, застегивающему наручники на запястьях брюнета, не требовал ответа.