История одной болезни (СИ)

Что-то свербило и чесалось внутри, и Микки был уверен, что это всего лишь желание потрахаться, а конопатый мудила – лучший из всех возможных вариантов получить желаемое.

Просто его хер идеально подходил милковичевской заднице, и только поэтому.

***

- Здоров, Санчез, - резким движением приложив кулак к металлической дверце школьного шкафчика, удовлетворенно отмечая, как дернулся мелкий мексикашка, поприветствовал того Микки. – Пора платить, - проговорил он, в ответ на обреченное «о, черт», сорвавшееся с губ его старого школьного приятеля.

- Тебя выпустили? – удивился парень, прекрасно понимая, что необходимой суммой сейчас он не располагает, да и достать в ближайшее время таковую возможности нет, что означает угрозу физической расправы. – Еще же четыре месяца, - попытался реабилитироваться он, намекая Милковичу о своей временной неплатежеспособности по причине сокращения срока заема.

- Йоу, там охрана на подходе, - раздался голос за их спинами, и мелкий уебок резко сорвался с места, пытаясь скрыться от раздраженного брюнета, отвлекшегося было на подоспевшего к ним Галлагера.

- Ты чё творишь? – недовольно пробормотал Микки, понимая, что теперь придется разыскивать этого мексикашку, если он хочет получить обратно свои бабки.

- Тебя спасаю, - ответил рыжий, прислонившись к шкафчикам, что-то сосредоточенно выискивающий в лице Милковича заинтересованным взглядом.

- Я и сам за собой смогу приглядеть, - огрызнулся брюнет, отбрасывая в сторону рюкзак Санчеза, в котором решил было поискать чего-то, что можно слить в ближайшем ломбарде. – Я только что откинулся, не забыл? – захлопывая шкафчик коротышки, наверное, уже пересекающего границу с небольшой котомкой через плечо, направляясь к входной двери, проговорил Микки, бросая быстрый взгляд на Галлагера, семенившего рядом, продолжающего лупиться на него. – Блять, ты чё пыришься-то? – не смог сдержать волнующий его вопрос Милкович.

- Ничего, просто, - ответил рыжий, отворачиваясь.

Какого хуя тут происходит?

Блядские глаза, цвет радужки которых он не смог бы описать каким-то одним словом, ведь обычный зеленый, присутствующий в палитре брюнета и не имеющий разнообразия оттенков, ничуть не подходил этому странному сочетанию расцветок, что встречался во взгляде конопатого ушлепка, продолжали искоса наблюдать за идущим рядом Микки.

- Тебе не пора на уроки? – пытаясь отвлечься от странных мыслей о цветовых гаммах, против воли возникших в голове брюнета, не способного даже ровный круг нарисовать, спросил он, подходя к входным дверям школы.

- Я уже опоздал, - ответил рыжий, улыбнувшись, - Питерсон меня не пустит.

- Облом, - тут же поспешил подметить Милкович, бросая беглый взгляд на широкую грудь Галлагера, довольно соблазнительно смотревшуюся в этой полосатой футболке. – Наверное, теперь мне стоит преподать тебе пару уроков анатомии, - саркастично заметил он, прозрачно намекая рыжему о том, что в школу сегодня тот больше не вернется.

И не пожалел о сказанном: раздвигая ноги шире, выгибаясь сильнее, он тихо хрипел и рычал, заглушая рождаемые звуки кулаком, который вынужден был закусить, чтобы справиться с болью, когда головка невъебенного размера члена Галлагера проскользнула в вовсе неподготовленное отверстие его заднего прохода, раздражая каждое нервное окончание и пробивая тело мощным разрядом наслаждения.

Блять, как же пиздато его трахал рыжий уебок, единственный обладатель постоянного пропуска в милковичевскую задницу.

Просто только его хер идеально подходит, и только поэтому.

***

Скоропостижно собранная банда, в большинстве своем состоявшая из родственников Милковичей, а также нескольких Галлагеров, вооружившихся всевозможными орудиями, потерпело позорное фиаско, когда ожидаемые разборки с переехавшим в соседнем квартал детоебом превратились в кратковременный странный разговор с миловидной наружности девушкой, оказавшейся тем самым растлителем малолетних.

- Нет, надо что-то сделать, - не унимался кудрявый, когда основная часть собравшейся толпы разошлась по своим делам, оставляя Милковича в компании двух Галлагеров. – Она пристает к детям, - продолжал возмущаться он, не слушая заверения брата о сознательном возрасте «изнасилованного» ребенка, которому к тому времени уже стукнуло четырнадцать.

- Фигуристая училка, которая в четырнадцать лет сама к тебе лезет? Бля, да у меня уже встал, - ответил Милкович, поправляя заметно топорщащиеся штаны, выдавая так некстати накатившее возбуждение от лицезрения подкаченного и сильного тела рыжего, крепко сжимающего арматурину, которую тот было собирался приложить к черепушке насильника. – Эй, Энжи! – позвал Микки гиппопотама, восседавшего на лестнице соседнего дома с бутылкой рома, назвать которую «девушкой» язык не повернулся бы даже у сильно нажратого мужика. – Потрахаемся? – предложил он, и, получив согласие, направился к местной шалаве, готовой раздвинуться перед каждым, кто осмелится покорить ее тушу.