История одной любви. Начало

Память перегрелась в режиме аврала: разве дошло до обещаний? Нет, вчера эта тема себя исчерпала, не начавшись. Тогда…

Ччччерт!!!

— Вспомнил? — Соблазнительная бесовка повозила ногами, создавая легкую волну. — Ты обещал рассказать о том, о чем мне поговорить не с кем, и как у тебя было… это.

Для иллюстрации туманного понятия низ ее тела толкнул меня под водой. Касание нежных зарослей содрогнуло ожогом встречи нейлона с утюгом. Мадина взбудораженно замерла:

— Ну? Ты ведь обещал?

— Не обещал, а был подловлен на слове. И сейчас категорически не та ситуация, чтобы я мог говорить о…

— А какая сейчас ситуация?

Такая игра кошки с пойманной мышью могла продолжаться долго, потому что мышь была в трансе. В желании превратиться в улитку и спрятаться в непробиваемый недоступный домик.

В своем новом состоянии я не мог встать первым и уйти, организм предал меня, ладоням не хватало места.

— Не та, — уперто повторил я намного тише.

— Другой не будет. — Мадина развела руками, а потом, не зная, что с ними делать, положила мне на торчавшие коленные чашечки, обрамленные чуть не вставшими дыбом волосками. — Ты это тоже понимаешь. А слово дал. Если ты мужчина — придется говорить сейчас.

Выпад с последним обвинением был наивным и глупым до крайности, но погружением в детство с его взятием «на слабо» он заставил меня внутренне улыбнуться и протрезветь от пьянящего безумия. Часть крови вернулась в голову и пнула ее, заставляя работать, и та, скрипя и сопротивляясь, приступила к обязанностям.

Для начала надо понять главное: чего перешедшая все границы баловница ждала, когда залезла в ванну к обнаженному мужчине? О долгом отсутствии сокомнатников Мадина знает не хуже меня, и ответ получался единственным, для меня неприемлемым. Надо прекращать комедию.

— Ладно, раз уж так получилось, что слово дано, его нужно выполнять, — сказал я, рывком коленей скидывая с них девичьи ладони. — С одним условием.

В ожидании подвоха Мадина напряглась, за темными зрачками начался мозговой штурм, заранее готовясь к новому раунду словесно-телесной баталии.

Я объяснил:

— Это произойдет на кухне за чашкой чая. То есть, ты сейчас немедленно встанешь, оденешься и выйдешь. Там и поговорим.

Меня уничтожающе просверлила вспышка едва сдержанного гнева, и соседка по водоплаванию процедила сквозь зубы:

— Условие единственное? Даешь слово?

Я помедлил немного в поисках подводных рифов, что грозили бы пробоиной и полным крушением планов. Таковых не обнаружилось, и последовал кивок.

— Тогда у меня тоже дополнительное условие. Совсем маленькое.

— Не пойдет.

— Это нечестно!

— Нечестно ставить меня в некрасивое положение по отношению к моему другу и твоему брату, — парировал я.

— Все равно, если ты не согласишься, то я не встану первой, — насупилась красавица, — наоборот, я восприму это как твое желание поглазеть на меня. Еще и обижусь.

— Поглазеть?! Обидишься?! Ты?!

— Скажешь, это не так?

— Сдалась ты мне сто лет!

В опровержение декларируемой позиции взгляд-изменник метнулся вниз, на гладь матовых островов, подсвеченных лампой. Они контрастировали с Куинджевской чернотой намокших понизу темных прядей и дьявольскими магнитами глаз. Мадина знала себе цену и пользовалась этим, партия шла не на равных. К сожалению, это понимали мы оба. К сожалению для меня.

— Да я вообще отвернусь или закрою глаза!

И я отвернулся в сторону.

Было бы куда. От себя не убежишь. Чего не видели глаза, чувствовала кожа и помнила память. Особенно не давала покоя родинка на груди. Надо же расположиться в таком месте, чтобы всегда быть на виду. Теперь, зная о родинке, разве смогу я забыть весь пейзаж при каждом взгляде завтра и всегда?

— Хорошо, — сдалась паршивка, при этом явно замышляя что-то новое. — Закрой глаза обеими руками, и не подсматривать, договорились?

— Догово… Стоп!

— Нет, уже договорились! — всхохотнула Мадина, и ее ладони хлопнули меня по коленям. Понизу пошли теплые волны.

— Нарочно, да? Нравится меня в угол загонять? Садистка!

Довольно улыбаясь, Мадина пожала плечами:

— Тогда возвращаемся к прежнему условию, в нем было, чтобы я встала, оделась и вышла. Но мне нужно еще вытереться. Это сделаешь ты.

Белозубая улыбка ударила меня по глазам.

Интересно, сколько бедолаг уже попало в сети вертихвостки, которую всемерно оберегали от подобного все окружающие, как свои, так и чужие. И как эти бедолаги выкручивались — тоже любопытно. Или… не выкручивались?!

— Хватит. Это уже не игрушки.

Поняв, что при любом раскладе придется унизительно вилять перед ней хвостиком во всех смыслах, я сделал простейшее, на что давно решался, но никак не мог. Слова еще вылетали, когда мои руки взялись за голени Мадины и толкнули назад. Нежный, но крепкий захват распался, тела расплелись, и меня, к восторгу Мадины представшего на секунду во всей красе, пулей вынесло за бортик. Я похватал свои вещи, и дверь захлопнулась.