История одной любви. Начало

— Ты мне очень нравишься, — продолжила Мадина без промедления. — Давно. Еще когда маленькую защищал от всех, в том числе от брата.

— Защищал? — удивился я. Память ничего не выдала по запросу. Слишком давно это было, и слишком многое произошло после. Старые впечатления забились новыми.

У Мадины, видимо, замещения не произошло, или женская память устроена по-другому.

— Не помнишь? А я помню. Долгие годы ты был моим тайным героем, и теперь, когда мы, наконец, встретились… Мне казалось, что я тоже нравлюсь тебе хоть немножко.

Голос ее дрогнул, еще чуть-чуть — и начнутся слезы, хлопот не оберешься. И мне, недоуменно примеривавшему на себя невообразимую роль героя девичьих грез, пришлось успокаивать:

— Конечно, ты мне нравишься.

Влажные омуты вскинулись:

— Тогда… в чем же дело?

Вот оно, современное воспитание. Сначала запад пришел на север, теперь, как видно, и на юг. Цивилизация, мать ее свобода-равенство-братство, наступает. А если кто-то наступает, то одновременно кто-то должен отступать или капитулировать. Логика. То есть, здравый смысл.

А он, здравый смысл, знает, что лучшая защита — это нападение.

— Скажи прямо, чего ты хочешь, — отрезал я нам все пути назад.

Мадина смутилась. Наконец-то.

— Быть сегодня с тобой.

— В смысле…

— Ты правильно понял.

— Глупости. Это невозможно, ты знаешь.

— Совсем не глупости.

— Ты выходишь замуж!

— И что?

Я сел от неожиданности, и хорошо что рядом оказалась табуретка. Мадина опустилась на соседнюю. Хоть за это спасибо, а то с нее сталось бы и на колени мне взобраться.

Невероятно, но в роли защитника изживших себя заветов старины глубокой выступил я:

— Как же будешь жить с мужем, которого придется обманывать?

А придется обязательно, восток — дело тонкое, про юг вообще молчу.

— Обманывать? Обман — когда человек не выполняет своего обещания.

Ага, этот камешек размером с увесистый булыжник — в мой пожухлый огород. Но у меня имелось нечто более увесистое, чем запустить в ответ:

— Разве обман ожиданий — не обман?

— Ты о традициях, которые не дают житья нормальному человеку?

— Я о традициях, по которым живут твои сородичи. Традиции твоих предков. Традиции, которые я со своей стороны тоже уважаю и не хочу нарушать.

— Угораздило же меня родиться не в том месте… — Мадина скривилась. — Обмана не будет, хотя мне не нравится навешивание на меня выполнения давно устаревших требований. Но — пусть, раз так получилось. Что бы ты сейчас обо мне ни думал, а я храню девственность для будущего мужа и буду верна ему, чего бы это ни стоило.

— Не понял, — не понял я.

Уверен, что это бесподобно отразилось на моем лице.

Мадина даже не улыбнулась.

— Я — еще ни с кем. И не собираюсь. Не делай, пожалуйста, такие глаза.

— Ты только что сказала, что пришла…

— Значит, ты подумал об… этом?

— О чем же еще после таких заявлений?! — Я нервно встал.

— Бедная у тебя фантазия.

Мадина тоже поднялась и принялась мерить шагами узкий проход между мебелью и мной. Футболка, надетая на мокрое тело, красочно прорисовывала детали, причем в цвете. Белая ткань в намоченном виде совершенно не предназначена для сокрытия чего бы то ни было. Видна была даже родинка около соска. Даже. Да.

Я позорно молчал.

После нескольких рейсов туда-обратно, незваная гостья замерла рядом со мной. Пришлось снова сесть, чтобы не быть проткнутым взглядом или чем-то помягче, но не менее убийственным.

— Я не планировала делать ничего, что навредит будущей семейной жизни. — Мадина тоже села, но теперь впритык со мной, бедро к бедру. — Я не собиралась обманывать мужа. Ему нужно, чтобы невеста досталась девочкой? Я это обещаю. Причем, заметь, я гарантирую это по-настоящему, а не через восстанавливающую хирургию, как некоторые.

Она явно ждала одобрения. Хотя бы кивка.

Увы, не по адресу.

— Разве это не похвально? — Мадина вновь стала напрашиваться на комплимент, решив, что я не понимаю всей глубины сообщения. — По-моему, это настоящий подвиг.

— А Хадя? Она подобное тоже считает подвигом?

— Хадя — другое дело. — Мадина недовольно качнула мокрыми волосами. — Ей ничего не нужно из того, что предлагает бурлящий вокруг нее яркий мир. А мне нужно.

— Думаешь, ей не нужно? — с сомнением переспросил я.

— Не нужно! Поэтому ждать ласк будущего мужа ей труда не составляет. А я узнала, как чудесно разнообразие, и для конкретной меня это подвиг. Если человеку запрещают кофе, разве он отказывается заодно и от чая? — Мягкое тепло, грозившее пожаром, придвинулось ближе. — Ты же знаешь, что и волки могут быть сыты, и овцы целы.

Я резко ссутулился. На плечах непонятно как выросла гора и теперь сильно давила. До боли. Боль отдавалась в сердце.

— Извини, может, я чего-то не понимаю, но в этом случае волки останутся сытыми баранами.

Мадина подавилась смешком.

— Классно сказал! — Ее ладонь хлопнула меня по колену. — Главное — что сытыми.

— Плодить баранов — не мой профиль.