История одной любви. Начало

— Значит, он остается?! Спасибо! — На меня налетел светловолосый вихрь. — Чтобы вам не мешать, мы разместимся здесь, а вы сможете, наконец, побыть вместе.

— Но…

Машка перебила меня:

— Только попробуй сказать, что на полу холодно или другую заботливую хрень. Ты же вчера спал? И если у Захара снова кровь пойдет или понадобится что-то принести-унести — кто бегать будет? И насчет нас с ним не переживай, мы днем говорили с тобой на эту тему. Ты сделал вывод…

— Хватит тыкать меня этим выводом.

Захар, как лицо заинтересованное, с жадностью вслушивался, Хадя тоже косилась, но суть ими не улавливалась. Машка объяснила:

— Санька сказал, что спокоен за меня, что мозги у меня работают, поэтому глупостей не натворю. Надя, я сама домою. Спасибо. Идите.

Мы с Хадей не заметили, как оказались перед закрытой дверью в кухню.

— Так не пойдет, — сказал я. — Оставьте открытой.

— Свою закройте, тогда откроем, — донесся оттуда звонкий голосок. — Люди имеют право на личное пространство, к тому же нам совершенно не хочется слушать, как вы там… в смысле, о чем будете разговаривать.

И мы остались одни. В комнате с единственной кроватью.

Я покосился на Хадю. Ее кожа напоминала мрамор, лицо застыло каменной маской.

— Повторим трюк со звонком-вызовом?

И все же мне очень не хотелось уходить. Неужели не найдется веской причины?

— Тебе нельзя уходить. — Хадя словно прочитала мысли. Мотивы были другими, решение объяснялось безопасностью, но как же я обрадовался сказанному! — Здесь твоя сестра. Если что-то произойдет…

— Что же делать? — Во мне все ликовало, но взгляд убито рухнул в пол, чтобы не выдать искр праздничного салюта.

Хадя ждала, что проблемой займется мужчина, но чувства мужчины оказались слишком на виду.

— Я буду спать на полу, — объявила она.

— Мы все отдали, постелить больше нечего.

— Не имеет значения.

— Не могу представить ситуацию, в которой парень блаженствует на кровати, а девушка ютится на полу. На полу сплю я. Точка.

Такой язык напарница понимала лучше всего.

Она собрала все, что нашлось матерчатого, получилась неровная, но мягкая подстилка. Подушку и простыню Хадя тоже отдала мне:

— Мне достаточно матраса.

Мы легли полностью одетыми, как ходили дома. По полу ощутимо сквозило, с боков поддувало. Впрочем, терпимо, если сжаться в клубочек.

— Спокойной ночи. — Приподнявшись, я потушил свет.

— Спокойной.

В голове крутились мысли, вызванные невообразимой ситуацией — мы с Хадей спим в одной комнате. Одни. За закрытой дверью. Просто не верилось.

Было видно, как блестят открытые глаза соседки. Возможно, она думала о том же. Вернее, хотелось, чтобы она думала о том же. Она же не железная. Люди слабы. По себе знаю.

На кухне слышалась возня, затем донеслись звуки поцелуев. Молодежь дорвалась до свободы. Желание дать ремня мелким поганцам боролось с чувством собственного достоинства: как буду выглядеть, вмешиваясь в налаживавшиеся чужие отношения? На дворе давно не пещерные времена, «Домострой» отменили. Если юная парочка не будет осторожно заниматься этим здесь под братским присмотром — кто знает, до чего они додумаются в каком-нибудь подвале или на чердаке, или куда еще занесет нелегкая. Возраст познания, ничего не попишешь. Еще и пришлось извиняться за них:

— Прости.

Хадя странно улыбнулась.

— Я думала, что только у нас детей сводят с детства.

Не сразу до меня дошел смысл.

— Захара не родители сватали, они с Машенькой с одного двора, сами познакомились. О свадьбе даже речи не идет, они просто встречаются.

Пояснение ударило как кнутом.

— Считаешь это нормальным?

— Нет.

— Почему же не прекратишь? Если бы мой брат увидел меня так… — Ее приподнявшееся лицо указало на кухню, а новая мысль заставила глаза нервно закатиться. — Да и так, как мы сейчас, тоже…

Даже нахождение в одной комнате с мужчиной, который ей не близкий родственник, напрягало Хадю, что же говорить о смущавшей слух парочке и их чувственных исследованиях за хлипким фанерным полотном. Я объяснил свою позицию:

— Разрешил им остаться не потому, что считаю это правильным. Я знаю сестренку, и если выгоню одного, уйдет и другая. Запереть в доме? Она вылезет в окно. Переживать о том, где ее носит ночью, спасать с чужого балкона или соскребать с асфальта — варианты хуже нынешнего.

Скрипнула дверь, кто-то занял туалет. У совмещенных санузлов есть большой минус — все идут туда в порядке очереди, как бы кто другой ни спешил. А мне как раз понадобилось.

— Тот самый выбор из двух зол, — довел я мысль до конца, — когда правильного ответа не существует.

— Маша это понимает и пользуется.

— Время упущено. Так, как тебя, ее уже не воспитать.

Едва туалет отворился, я появился в дверях.

Машка застопорилась, на губах возникла соучастническая улыбка:

— Тоже не спится? — Сестренка была в одних белых трусиках, ладони закрывали грудь. — А почему у вас тишина? Нас стесняетесь?

Меня затрясло.

— Не представляешь, как хочется тебе ремня дать.

— Все, прошли те времена.