История одной семьи

И вот 7 июня (Маше как раз исполнилось полгодика, мы набили «Запорожец» битком, вынесли мне на улицу мою девочку – вонючую, давно не мытую, в записанных-переписанных, в промежутках воды не видавших, ползунках, со слипшимися волосёнками. Но что мне было делать? Это была моя внучка, я схватила её на руки и услышала от матери: «Вы её там искупайте, а то у нас горячей воды нет». Ой, а у нас в деревне горячей воды – залейся! Вывели и собаку Магду, и я опять пришла в ужас: шерсть тусклая, клочьями, вместо глаз – гнойные нашлёпки, но надо было и Магду спасать, и мы засунули и её в машину, чуть ли не сложив её при этом втрое. Ирине на прощанье я сказала, что насчёт ребёнка я пока не знаю, но, что собаку обратно ей не отдам, это точно. В крайнем случае обращусь с жалобой в пункт защиты животных и сообщу о жутком издевательстве. С тем мы и уехали.

Ехали мы часов 5–6 (поездом дорога занимала 10 часов: 5 – на поезде, а потом ещё на перекладных до Дорогобужа и 13 км пешком до нашей деревни). Конечно, девочке такой вариант был бы не под силу.

Приехали. Митя и моя Света на этой же машине уехали в Москву, а мы с Натальей и детьми остались. Начали с того, что тут же искупали девочку, – вода горячая нашлась! И, о чудо! Девочка из замызганного не пойми чего превратилась в чудесную крошку с пушистыми волосёнками и ясными глазками! Мы с Натальей посмотрели на неё и всплеснули руками: «Мы с неё мамашку смыли!»

* * *

Митя приехал на следующее утро, привёз коляску для девочки, в Москве мы не смогли её найти, а оказывается, у Натальи осталась такая от Данилы. Митя подошёл к дочке, поглядел на неё и спросил: «А что вы с ней сделали? Она какая-то другая». Наталья его успокоила: «Митя, мы её просто искупали».

Магде мы промыли глаза спитым чаем, как следует расчесали её красивую шерсть (колли всё-таки!), Наталья постаралась сколько возможно убрать у неё колтуны, коих была пропасть! И собака тоже почувствовала себя лучше. Наталья чуть ли не на следующий день уехала в Москву и очень скоро вернулась с лекарством для собаки. Она несколько раз в день промывала собаке глазки, смазывала их мазью, капала капли, и дня через три псину было не узнать – красавица!

* * *

Так я начала свою эпопею на Смоленщине с двумя детишками, огородом и двумя собаками: Лена вскоре привезла мне свою собаку Джанку (спаниеля).

Конечно, нас не бросали, руку Москвы мы постоянно ощущали на своих плечах, но родители девочки за всё лето (даже Митя!) ни разу не приехали к нам.

* * *

Надо было на нас посмотреть, когда мы всей компанией отправлялись за водой: иду я, в одной руке Машкина коляска, в другой – дужка от тележки с канистрой для воды. А мне и ещё одну руку суют: Данила. «Даня, – говорю я ему, – у меня нет третьей руки. Ты давай помоги мне или Машу везти, или канистру». Он выбирает Машу и виснет на коляскиной ручке. Впереди бежит бело-чёрный спаниель, а за нами плетётся Магда. Вот компания какая!

Поход за водой в таком составе занимал у нас туда и обратно 40 минут. Конечно, наши приезжающие старались запасти нам воды, но её надо было ой, как много! Но мы не унывали. Утро после завтрака у нас уходило на заготовку воды, а потом мы жили припеваючи. Я каждый день перед сном купала ребят: сначала Машу, потом, правда, в этой же воде, – Данилу, окатывала его чистенькой водой из кувшина, и детки мои сияли, как ясные солнышки. К вечеру я так уставала, что, уложив ребятишек спать, еле-еле добредала до своей постели. Но дело моё было ещё молодое – и к утру я восстанавливала силы полностью.

* * *

Так мы и жили-поживали, всё успевали: и огород полить, и основные грядки кое-как пропалывать. Иногда ходили всей компанией в соседнюю деревню в магазин. Дело было не столько в магазине, который, как и московские, был в основном пуст: там почти всегда в наличии был керосин, страшные серые макароны (недавно я узнала, что они, серые макароны, были излюбленной едой известной писательницы Мариэтты Шагинян) и через день чёрный хлеб, выдаваемый местным жителям по норме – буханка на члена семьи. Они его брали в том числе и как корм для скотины, размачивали, мешали с варёной картошкой, крапивой и кормили скотину. На нас, дармоедов-дачников, люд смотрел недружелюбно, но продавщица урезонивала их: «Да она не каждую неделю буханку берёт!» Проблема в то лето у нас была с молоком. Дойку из нашей деревни убрали, она теперь была далеко, и хотя я по-прежнему выписывала в колхозе молоко, но доставка его к нам домой стала проблемой.