История одной семьи

Помыкавшись, я наконец устроилась машинисткой-надомницей в Институт восточной литературы. Там мне снова повезло с начальницей, у которой претензии ко мне были только по поводу моей старой изношенной машинки. Но, поскольку в остальном всё было в порядке, и это мне прощалось. Там, правда, случился со мной один казус. Как-то мне попался на переписку текст, не помню уже какой, но не художественный, Татьяны Толстой. Я там обнаружила несколько орфографических ошибок. Естественно, я их исправила и, сдавая оконченную работу старшей машинистке, предупредила её об этом. «О, – сказала она, – а Толстая как раз сейчас в редакции», – и позвала её в машбюро. Та пришла, выслушала меня и начала на меня орать. Де-я суюсь не в своё дело, моё дело-де, добуквенно перепечатать данный мне текст, не вникая в него. «Ещё всякая машинистка будет мне делать замечания! – бушевала она, – Ваше счастье, что вы работаете не в Америке, иначе тут же были бы уволены!»

Может быть, она была и права. Нечего мне было вникать в её текст, но по-другому я работать так и не научилась и каждый раз вникала, вникала, вникала…

При этом я вспомнила другую историю. Оклад машинистки был очень маленьким, и, поскольку я работала дома и могла свободно располагать своим временем, я брала много «левой» работы. Неподалеку от нашего дома находилось общежитие аспирантов какого-то химического вуза. Не помню, как перекрестились мои пути с путями этих аспирантов, но очень даже немало я напечатала диссертаций, даже 2–3 докторских для этих самых аспирантов. А были они в основном выходцами из нашей Средней Азии: казахи, таджики и т. д. Их русский язык был тот ещё. И хороша бы я была, если бы просто копировала их тексты. Конечно же, я вносила в них правку. Ну, не могла я напечатать «пошла такой газ» или «случился такой реакций».

* * *

Помнится, печатала я кандидатскую диссертацию одной казашке по имени Рано. Расстались мы с ней вполне мирно, и вдруг она появляется у меня через год и приводит с собой своего мужа, тоже аспиранта. «Пожалуйста, – говорит Рано, – отпечатайте диссертацию моему мужу. Только вы там вот исправляете, – продолжает она. (А надо сказать, что интонации у неё какие-то сварливые, будто она ругается.) Я говорю, что исправляю я только русский язык, химии не касаюсь, ибо не смыслю в ней ни черта. «Вот именно, – заявляет сварливо Рано, – диссертации, вами перепечатанные, проходят с первого раза, а другим приходится переписывать по два и три раза».

Так вникать в текст или не вникать, не столько в текст, сколько в русский язык?!

Благодаря этим диссертациям, а ко мне приходили и аспиранты из Института стали и сплавов, которые были наслышаны обо мне, когда я там ещё работала, я кое-как сводила концы с концами.

* * *

Ребятишки мои подрастали, Митя уже перешёл в 8-й класс (тогда была 10-летка). Учился он неплохо, но не отлично, как мог бы по своим способностям. Его заедала серая окружающая среда. Митя всегда был «мимикристом». Когда ещё он был в садике, я старалась держать его в группе постарше. Если он попадал к маленьким, тут же растворялся среди них и даже картавить начинал. Так и в школе. Он попал в класс, где ребятишки совершенно не интересовались учёбой и учились кое-как. Конечно, Митя учился лучше других, но гораздо хуже, чем мог бы по своим способностям. И ничего я с этим поделать не могла. Учителя мне говорили, что им дай бог остальных хоть на слабую тройку вытянуть и недосуг им заниматься с моим Митей, которого надо направлять на «пятёрку».

И вот Митя уже в 8-м классе. Дальше – или 9-й, 10-й, ПТУ или техникум. Вдруг на одном из последних родительских собраний выступает завуч школы и заявляет, что ни один «хорошист» (а Митя был одним из немногих таких в классе) в 9-м классе оставлен не будет. «Почему?» – спросила я. Оказывается, школе необходимо «выполнить план» по направлению учеников-восьмиклассников в ПТУ. «Слабые учащиеся не потянут в ПТУ двойной нагрузки: обучения профессии и освоения общешкольной программы за 9–10-й классы. А вот тем, которые учатся на 4 и 5, это по плечу», – безапелляционно заявила она. «Ну, положим, я сама буду решать, где учиться моему сыну, – сказала я. – 10 классов он кончит в школе, а там уж как получится» – «Только не в нашей школе», – отрезала завуч. Ко мне подошёл классный Митин руководитель и шепнул: «Перестаньте спорить, Римма Владимировна, лучше задержитесь после собрания». Я задержалась, и он мне объяснил, что вообще-то если я захочу, то школа будет обязана оставить моего ребёнка в 9-м классе, но, с другой стороны, Мите в этой школе делать нечего и надо искать другую, более для него подходящую, и он мне в этом поможет.

Митя прилично сдал экзамены за 8-й класс, и мы стали думать, что нам делать дальше. Владимир Иванович дал мне адреса школ, якобы «достойных» Мити. Мы с ним (Митей) побывали в каких-то из них и остановились на школе № 179 Фрунзенского района в Георгиевском переулке, куда он и поступил в 9-й физико-математический класс.

* * *