История охоты

– После нескольких лет разгульной жизни я ушла в тень. Многострадальную страну одна за другой продолжали сотрясать революции, и я предпочла переехать в Россию. Петербург встретил меня холодным ветром, равнодушными лицами слуг и какой-то затаенной тоской. Не такая уже и молодая французская графиня, с кучей вредных привычек и манерой жить на широкую ногу, не могла не привлечь внимание высшего общества. Помимо светских раутов, на которые пачками приходили приглашения, я еще развлекалась тем, что писала статьи в одну модную газетенку.

В том же издании, которое, называлась «Столица» публиковался и известный на то время писатель, дамский угодник, некий месье Шарль. Фамилию опустим, еще не хватало, чтобы вы читали подобные сочинения.

Мы слаженно взглянули на портрет. Усы идеально подходили к описанию.

– Он был очень молод и, соответственно возрасту, самонадеян, расфранчен и нагл. А еще он был оборотнем. Шарль заводил интрижки, дрался на дуэлях, писал фельетоны и готов был пойти на все, ради внимания очередной красотки. Ему нравились утонченные белокурые и голубоглазые, точно фаянсовые статуэтки, светские дамы. С соответствующим внешности мягким характером диванной подушки, которую с гордостью демонстрируют гостям мужья, отцы, или братья. Я не отказывала себе в удовольствии высмеивать его сочинения и выходки в светской хронике, за что и получила сперва обвинение в предубежденности и лжи, а после, и вызов на дуэль.

Мы весело переглянулись.

– Ну разумеется, не сама, а на имя «графа Франца Ригоньяка», от имени которого я и писала в газете. В дуэлях оборотней использовались милиритовые пули. Я вижу, вы удивлены. Обычай всегда был суров. Поединок в дуэльном круге – единственный законный способ свести счеты, так что, стрелялись, как правило, тайком.

Я улыбнулась.

Теперь понятно, почему я ничего не смогла найти в «Истории охоты». Охотники не пользовались милиритовыми пулями, это было дуэльное оружие самих оборотней. Видимо, кто-то просто одолжил идею, желая максимально повысить шансы на успех.

Эх, хотелось бы еще выяснить почему.

– В назначенное время мы встретились. В мужском костюме и низко надвинутой на лоб шляпе я могла обмануть зрение, но не чутье. Он мгновенно понял, кто я. Какое оскорбление не было бы ему нанесено, он не мог поднять руку на женщину и выстрелил в воздух. Я навела свой пистолет – и точное попадание сбило шляпу с его головы.

«Вас, не учили снимать шляпу в присутствии дамы?» – задиристо поинтересовалась я. «А вас не учили, что появляться в обществе неженатого мужчины без сопровождающего, дурной тон?» – «Простите, я не вижу здесь мужчину» – «Значит, вам следует надеть очки».

Я рассмеялась. Келли покачал головой и взглянул сперва на меня, потом на братца. Майк в ответ только фыркнул.

– А что дальше-то было? – нетерпеливо спросила Анька. Вик улыбнулся и обнял ее за талию.

– На следующей неделе в редакцию пришло письмо на мое настоящее имя, в котором Шарль просил встречи и выражал надежду на то, что я не стану скрываться под чьей-либо маской. Я ответила отказом. Через несколько дней письмо пришло снова… Мне, не раз битой жизнью, немолодой уже волчице не могло даже в голову прийти, что мальчишка действительно влюбился. А он любил меня все те годы, что я развлекалась в Петербурге. Его чувства не охладили даже мои многочисленные выходки и не менее многочисленные любовники. Мы совершенно не подходили друг другу. Даже если забыть, про почтенный возраст, во мне всего было слишком: зеленые глаза, очень смуглая для благородной дамы кожа, независимый характер, излишняя смешливость и совершенно неприемлемое желание попрать светские устои какой-нибудь выходкой, неподобающей моему возрасту и положению.

Вик невольно рассмеялся.

Вот уж точно, «желание попрать светские устои» – это в их семействе доминантный признак, проявляющийся в каждом поколении.