История Первого Болгарского царства

Николай был в восторге, получив столь неожиданную поддержку. Он сразу же послал свое духовенство в Болгарию, снабдив его книгами, сосудами, одеждами и всеми атрибутами веры и назначив во главе двух своих самых способных легатов — Павла, епископа Популонии, и Формозия, епископа Порто. В то же время он отправил детальные, но тривиальные ответы на все вопросы, которые задал ему хан.

Ответы Николая представляют собой документ, значительно отличавшийся от изысканной, тонкой, теологической проповеди, посланной хану Фотием. Письмо папы было написано простым языком, дружелюбным и очень примирительным. Борис спрашивал о религиозной практике, как поститься и что носить в церкви, и являются ли более строгие формы воздержания, требуемые греческими священниками, действительно обязательными. Также хан спрашивал, как поступать с греком, который притворился священником и крестил огромное число невинных булгар, и нужно ли повторно крестить их? Борис даже спрашивал совета в делах гражданского права, например о штрафе за убийство, и в делах исключительно социальных: должен ли он продолжать вкушать свою пищу в одиночестве и что папа в действительности думает о его одеянии? Николай был весьма заинтересован в том, чтобы не накладывать слишком тяжкое бремя на новообращенный народ. Что касается воздержания, папа осудил многие из порядков, введенных греками. Он писал хану, что нет необходимости поститься каждую среду и пятницу, воздерживаться от купания в эти дни и отказываться от дичи, убитой евнухами, хотя он признавал, что нельзя есть животное, преследовавшееся христианином, но убитое язычником, или наоборот[213]. Брюки являются допустимой одеждой, но греки были правы, настаивая на том, что тюрбаны, подобно другим формам головного убора, должно снимать в церквях, а женщины должны, конечно, входить в церковь, закрытыми накидкой[214]. Он осудил греческую привычку к sortes biblicae (гадание по Библии), так же как и многие другие языческие суеверия[215]. Отказ хана есть в компании папа расценил как плохие манеры, но не нечестивое поведение[216]. За наказанием за убийство должно следить гражданское право, но право святого покровительства церкви необходимо поддерживать[217]. Многобрачие, как и прелюбодеяние, объявлялось наихудшим преступлением: лишние жены должны быть отвергнуты, а священник накладывал соответствующую эпитимию[218]. Николай также желал, чтобы хан смягчил наказания[219]: он настаивал на бесполезности и варварстве метода применения пыток для извлечения признаний; он осудил обращение Бориса с мятежниками. Папа даже полагал, что хан был слишком жесток, отрезав нос у грека, который притворился священником[220]. Даже упорствующих язычников необходимо обращать в истинную веру путем убеждения, хотя в общении верующие должны избегать их. Одних преступников следует наказывать без милосердия — тех, кто поклялся в преданности христианской вере и обратился в язычество, что папа считал единственным непростительным грехом[221].

Борис также спрашивал, могла ли его страна через некоторое время назначать своего патриарха самостоятельно. Николай отвечал с осторожностью. Западная церковь, которой он управлял, была подозрительно настроена по отношению к патриархам. Подоплека этого вопроса Бориса была простой — он желал поравняться с восточным императором. Папа ответил уклончиво. У Бориса должны быть епископы, а позже, когда булгарская церковь увеличится, — архиепископ; и только потом они смогут рассмотреть вопрос о патриархе. Константинополь неохотно предоставлял ему даже собственных епископов; так что хан вынужден был довольствоваться обещанием получить архиепископа из Рима[222].

Конечно, римское духовенство начало свою работу в Болгарии с понятным рвением. Борис предоставил им монопольное право в пределах своих владений отклонять всех других священников и миссионеров. Латинский язык заменил греческий в качестве священного языка. Католики построили церкви и организовывали конгрегации, принося свет христианской доктрины в самые отдаленные части государства и говоря в то же самое время о необходимости повиновения гражданской власти. Борис был в восторге. Схватившись за волосы, по старой булгарской привычке, он поклялся, что будет всегда предан престолу святого Петра[223]. Папский двор также был восхищен и хвалил хана повсюду в западном мире. За исключением Константинополя, все были счастливы.