История Первого Болгарского царства

К концу 869 г. собор, известный как Восьмой Вселенский собор, на котором присутствовали легаты, присланные всеми патриархами, собрался в Константинополе. Папские легаты — Стефан, епископ Непи, Донат, епископ Остии, и Марин, друг Бориса, — присутствовали на нем, довольные победой. Однако события не развивались гладко; в отличие от приехавших епископов, император Василий придерживался другого взгляда на процедуру суда над Фотием. Но они твердо следовали своим инструкциям, и наконец, торжествовали. 28 февраля 870 г. собор был распущен, вызвав лишь еще большее чувство враждебности всех его участников друг к другу, но папские легаты оказались удовлетворены своими достижениями. Тремя днями позже неутомимый Петр, посол своего двоюродного брата хана[230], прибыл в Константинополь, чтобы спросить Вселенский собор, к какому патриаршеству относилась Болгария. Василий снова созвал ассамблею. Легаты восточных патриархов, хорошо принятые Василием и, так же как и греки, с неприязнью относившиеся к претензиям Рима, с удовольствием согласились с греческими епископами и с исторической правдой, ответив, что Болгария принадлежит патриаршеству Константинополя. Представители папы оказались в меньшинстве; они могли только заявить свой протест. После, удрученные, они возвратились к своему господину; мнимое провидение задержало их в пути на девять месяцев, которые они провели в плену у далматских пиратов. Едва папские легаты уехали, Игнатий в марте начал процедуру посвящения в сан архиепископа и епископов для Болгарии, возможно, из числа тех, кого избрал Борис[231].

Ситуация изменилась кардинально. Границы Болгарии теперь были закрыты для римских священников; римские епископы были отосланы в позоре назад в Рим[232]. Вместо латинского в церковную службу ввели греческий язык. Борис был вполне удовлетворен. Он научил высоких иерархов относиться к нему с уважением, а греки, быстрее приспосабливавшиеся к изменяющейся ситуации, чем латиняне, выучили сей урок. Болгарская церковь находилась все еще под Константинопольским патриаршеством, но это бремя легко было нести. Архиепископ Болгарии занимал второе место после патриарха, а булгарскому монарху молчаливо позволяли иметь подобные императору полномочия по отношению к высоким духовным должностным лицам. Таким образом, мечта Бориса об автономной церкви была фактически реализована, но Константинополь сохранял номинальное управление, что в отдаленном будущем необходимо было изменить.

Новости о соборе стали ужасным ударом для Рима; папа никак не допускал ни проявления такого неповиновения, такой неблагодарности от варвара, ни такой коварности и самонадеянности от мягкосердечного старого патриарха, к которому, как к жертве Фотия, он снизошел, чтобы продемонстрировать свое доверие. Папа написал письмо Василию, свидетельствующее о нанесенном ему оскорблении и своем удивлении, спрашивая императора, что, с его точки зрения, означал такой поворот событий[233]. Но Василий, хотя и был очень дружелюбен, проявил упорство. Когда Адриан умер в декабре 872 г., препятствие не было устранено.