История Первого Болгарского царства

К концу 881 г., в то время как римский папа и патриарх все еще официально оставались друзьями, выдающийся человек прибыл в Константинополь — Мефодий, живой апостол славян[255]. Он долгое время желал вновь посетить свою родину; и император Василий и Фотий, его старый друг, многое желали обсудить с ним. Мефодий возвратился в Моравию следующей весной[256], но Василий не хотел отпускать славянского священника и дьякона со своими литургическими книгами, которые братья написали на славянском языке. Императорское правительство узнало многое из самих уст опытного и великого миссионера; методы Мефодия были взяты на вооружение. Рим долгое время извлекал пользу для себя благодаря деятельности македонских братьев; но Константинополь теперь отправлял их еще дальше и сейчас находился в выигрышном положении. Византия имела одно большое преимущество по сравнению с Римом. Католики едва ли могли допустить проведение литургии на каком-либо другом языке, кроме латинского, в то время как греки не имели таких предубеждений; они видели, как грузины поклонялись Богу на грузинском, авасги (абхазы) на абхазском; и обе, грузинская и абхазская, церкви были признаны и находились под властью константинопольского патриарха. Василий и Фотий решили использовать литургию святого Кирилла. Славянская школа была основана в Константинополе, возможно, с идеей использовать ее как тренировочную площадку для обращения в христианство русов и, конечно, чтобы помогать установлению религии в Болгарии[257].

885 г. стал поворотным пунктом в истории славянского христианства. В этом году в Моравии умер Мефодий, и вся его работа могла погибнуть. Иоанн VIII в конце поддержал миссионера, но Марин оставил его, а Адриан III и Стефан V продолжали выступать против Мефодия, убежденные ложными наветами Вихинга, католического епископа Нитры, и отказом Мефодия присоединиться к Риму в ереси, заключавшейся в искажении Никейского символа веры. Смерть Мефодия означала конец славянской литургии в Центральной Европе. Он назвал самого способного ученика, Горазда, своим преемником; но Горазд был бессилен против латинской и немецкой интриги, поддерживаемой светскими властями, например королем Святополком. Лидеры славянской церкви — Горазд, Климент, Наум, Ангеларий, Лаврентий и Савва — были захвачены и заключены в тюрьму вместе со своими последователями. Пока они находились в тюрьме, приговор был вынесен. Многие из младшего духовенства оставались в пленении; более видные были осуждены на бесконечное изгнание. Однажды этой зимой небольшая группа верующих, возглавляемых Климентом, Наумом и Ангеларием, была привезена под охраной к Дунаю, и там оставлена на попечение собственной судьбы[258].

Этой же зимой посольство от императора Василия посетило Венецию. Когда оно проезжало мимо палаток еврейских торговцев, внимание посла привлекли некоторые рабы. Он обнаружил, что они представляли славянское духовенство, проданное моравскими светскими властями за ересь. Он знал, что его господин интересовался такими людьми, поэтому он купил их и привез с собой в Константинополь. Василий был очень рад, принял их с честью и даже предоставил им приходы[259]. Некоторые отправились вскоре, вероятно, по воле императора, в Болгарию, снаряженные книгами по славянской литургии[260].

Но они не были единственными священниками, устремившимися в Болгарию. Климент и его последователи, спустившиеся к Дунаю, желали достичь этой страны, которая казалась им Обетованной землей истинной ортодоксальной веры. Вовремя они прибыли в Белград, большую приграничную крепость, где наместник, таркан Борис[261], радостно приветствовал их и отправил ко двору в Плиске. Прием хана был даже еще более теплым, чем таркана; Борис был рад видеть при своем дворе опытных и выдающихся славянских миссионеров, которые могли сделать его менее зависимым от греческого духовенства, в то время как императорское правительство, проводя свою альтруистическую политику, не могло возражать против этого. Аристократия двора последовала примеру своего монарха; чиновники государства поспешили предложить гостеприимство святым посетителям. Эсхач, сампсес, занялся Климентом и Наумом, в то время как Ангеларий гостил у некоего Чеслава[262].