История Первого Болгарского царства

Греческое духовенство в Болгарии было менее довольно сложившейся ситуацией. Его позиции не были очень сильны; Василий и Фотий ободряли славян. Но всегда существовала вероятность, что Василий и Фотий возразят и предпримут радикальные меры, если ситуация станет для византийцев слишком ненадежной. Греческое духовенство, однако, лишалось и этой потенциальной поддержки. 29 августа 886 г. император умер. Его преемник, Лев V, не выносил Фотия и сразу же сместил его; юнец восемнадцати лет, брат императора Стефан, занял патриарший престол. Лев, юность которого была горька из-за сомнительного происхождения и несчастливого брака, был равнодушным и ленивым государственным деятелем; он никогда не отбросил бы свои привычки, чтобы вмешаться в дела за границей. И патриарх, по своей неопытности, был таким же «сломанным тростником». Но у греческого духовенства была поддержка; сам Борис не желал возбуждать их неудовольствие. Ситуация представлялась ему несколько трудной. Низшие социальные группы Болгарии, славянские крестьяне, по-видимому, приняли христианство охотно, если даже не с энтузиазмом; но булгарская аристократия, хотя и ослабленная Борисом после восстания, снова выросла. Булгарскую знать, естественно презирающую новую религию, вряд ли могло поразить славянское духовенство. Ее могли удержать в благоговейном страхе греческие священнослужители, несшие на себе отпечаток величественной культуры и уверенности, иерархи, чей образ жизни был изыскан, а умы тонки, в отличие от грубого булгарского интеллекта. Он избрал единственный выход из данной ситуации: греческое духовенство осталось при дворе, а славянское было послано в качестве миссионеров в области государства. Вскоре, вероятно, в 886 г., Климент отправился принимать службу в Македонии.

Македонские славяне совсем недавно приняли покровительство хана; но, очевидно, с удовольствием. Ими было, однако, трудно управлять: македонские славяне присоединились к Болгарии, являясь великим славянским государством, и поэтому возмущались правлению губернаторов, представителей старой булгарской аристократии. Борис решил связать их со своим государством посредством славянского христианства. Христианство еще только-только начало проникать в их одинокие долины, но желание принять новую религию воодушевляло целый славянский мир. Борис набавлял цену за их души, чтобы они не достались империи, политическому конкуренту Болгарии на юго-западе, который только подарил им греческое христианство, желая навсегда возвысить греческие группы населения. Тогда славянское христианство, окончательно укрепившееся в Македонии, могло быть введено во всех булгарских владениях; греческое духовенство, в настоящее время оказавшееся булгарам столь полезным, должно было быть впоследствии заменено славянским, пока, наконец, старая мечта хана не будет реализована. Булгарские аристократы тогда были бы поглощены славянами, а хан смог бы конкурировать с императором Византии и управлять большой империей, скрепленной, подобно Византии, двумя сильными узами — общей верой и общим языком.

Таким образом, решения хана ознаменовали собой прелюдию к новой политике, для выполнения идей которой был отослан Климент. Чтобы достичь своих целей, Борис изменил правление в Македонии. До настоящего времени она представляла одну область, известную как «Колония»[263]; Борис отделил от нее земли, расположенные дальше к юго-западу (где националистическая пропаганда и работа миссионера приносили наибольшую пользу), известные как Кутмичевица и Девол[264], и, отозвав местного булгарского наместника[265], послал вместо него управлять данной территорией светское должностное лицо по имени Домета[266] — вероятно, славянина, — в то же самое время он отправил Климента с Дометой как духовного советника и, очевидно, как старшего над Дометой[267]. Клименту предоставили три резиденции в Деволе и дома в Охриде и в Главенице[268]. Климент энергично принялся за работу, исполняя свою цивилизаторскую миссию, и Борис был удовлетворен, наблюдая, как его план начал успешно воплощаться в жизнь уже на первой важной стадии.