История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств

Население Прибалтики встречало германские войска преимущественно с чувством благодарности и радости. Причем это относилось не только к прибалтийским немцам. Между тем включение оккупированных территорий в зону безопасности Германской империи повлекло за собой требование к прибалтийским немцам, к исполнению которого дворянское руководство призывало отнестись как к долгу чести еще осенью 1918 года. Это требование заключалось в обязанности годной к военной службе молодежи добровольно записываться в германскую армию. Когда же 15 сентября 1918 года при большом скоплении широкой прибалтийской общественности был вновь открыт немецкий Дорпатский университет, то немцы из Лифляндии, Эстляндии и Курляндии увидели в этом залог решения прибалтийского вопроса в немецких интересах.

Тогда они еще верили в победу германского оружия и желали присоединения Прибалтики к Германской империи. При этом обсуждались различные решения данного процесса, в том числе и вхождение края в Германию на правах автономии. Для укрепления же положения немцев на селе старые немецкие сословные корпорации выделили в распоряжение новых германских переселенцев из числа крестьян треть принадлежавших им и их членам сельскохозяйственных угодий. Начало этому положило курляндское дворянство, приняв соответствующую договоренность еще 29 августа 1915 года и оформив ее постановлением от 22 сентября 1917 года.

Основная трудность в деятельности германских оккупационных властей заключалась в отсутствии ясной целевой установки в имперской политике. Они явно желали проводить политику в интересах немцев и вынуждены были для этого опираться на немецкие сословные организации. Однако такое приводило к тому, что им удавалось привлечь на свою сторону лишь незначительную часть эстонцев и латышей. К тому же весьма сомнительно, что германская политика, относившаяся с пониманием к демократическим требованиям латышских и эстонских национальных активистов, вообще могла иметь какой-либо успех. Ведь из них никто не верил в победу Германской империи, рассчитывая на приход в будущем западных держав.

Начиная с зимы 1917/18 года между ведущими группами различных национальностей наблюдалось все большее единство в желании отделиться от России. Причем главной предпосылкой для этого послужило поражение русских. В результате 28 января 1918 года уполномоченный лифляндского дворянства Генрих фон Штрик (1873–1938) передал русскому поверенному в делах в Стокгольме датированную накануне дворянством Лифляндии и Эстляндии декларацию независимости.

Такой шаг основывался не только на том, что «в соответствии с конституцией дворяне действуют как представители земель, чья судьба им доверена», поскольку издавна обладали правом «заключать от имени всего края государственно-правовые договоры», но и на утверждении о том, что они «выражают общую волю народов» представляемых ими земель.

24 февраля 1918 года, сразу же после отхода красных и за день до занятия Реваля германскими войсками, эстонцы провозгласили независисмость Эстонской Республики. При этом не признанным германскими оккупационными властями премьер-министром временного правительства стал Константин Пятс, а министром иностранных дел – Яан Поска. Затем специальная эстонская делегация добилась от стран Антанты (от Франции еще в марте 1918 года) признания эстонского ландтага в качестве самостоятельного государственного органа управления.

Латыши тоже стали собираться в разных местах и задумываться о создании собственного государства. При этом Национальный совет, «иностранный отдел» которого находился в Петербурге, добивался от стран Антанты признания латышских требований и, так же как и латвийские социал-демократы, протестовал против плана присоединения латвийских земель к Германии. Одновременно в оккупированной германцами Риге втайне был образован латвийский «Демократический блок», положивший конец проводимой отдельными буржуазными группами дружественной Германии политики.

По условиям Брест-Литовского мирного договора (3 марта 1918 года) Курляндия, Рига и Эзель были от России отделены, а Германия и Австро-Венгрия оставили за собой право определить будущую судьбу этих областей с согласия их населения (статья 3). Что же касалось Эстляндии и Лифляндии, то статья 6 договора гласила, что они «будут заняты германской полицейской властью до тех пор, пока общественная безопасность не будет там обеспечена собственными учреждениями страны и пока не будет там установлен государственный порядок». В добавочном же договоре к Брестскому миру от 27 августа 1918 года (статья 7) Россия отказалась от верховной власти над Эстляндией и Лифляндией.