История противостояния: ЦК или Совнарком

Для победы во внутрипартийной борьбе Секретариат ЦК РКП(б) пошел на максимальную концентрацию большевистских агитаторов в центре, где в условиях апелляции Л. Д. Троцкого к красноармейским частям Москвы и Московской губернии (главным образом – к частям, традиционно ведавшим охраной Кремля) было крайне важно одержать победу над «вождем» РККА. Примечателен следующий факт: у донбасского ответственного партийного работника Г. И. Гнутенко, вступившего в РКП(б) в 1920 г. и не привыкшего скрывать свои мысли, сложилось впечатление о «перепроизводстве активных партийных работников, которые вламываются в дискуссию, потому что» им «некуда приложить свои силы». И это в условиях, когда на местах, и в частности в Донбассе, «задыхаются» от недостатка членов РКП(б) [690].

У партийного руководства были все основания для беспокойства еще и потому, что, как следует из материалов чистки коммунистической ячейки СНК СССР 1933 г., в правительстве в 1924 г. была «очень сильная [троцкистская] оппозиция»[691], бюро коммунистической ячейки пришлось «… активно бороться [с ересью] и осторожно присматриваться к товарищам»[692].

Как выразился М. П. Томский на Бауманской районной конференции РКП(б) гор. Москвы 7 января 1924 г., «… нельзя работать, когда кругом тебя критикуют. Мы работаем сейчас только на 10 %. Ни для кого не секрет, что не может идти советская работа так, как она шла, когда т. Рыков, заместитель Председателя Совнаркома, [выступает] на одном митинге, а второй заместитель Председателя Каменев – на другом, Генеральный секретарь партии [Сталин] – на третьем, а [председатель] ВЦСПС Томский – на следующем. Все члены СТО разогнаны по митингам, а нар[одный] комис[сар] почт и телеграф[ов] содокладчиком выступает. Какая же вы хотите, чтобы была работа? (Смех.) Товарищи, тут шутки весьма плохие. Тов. Рыков в одном из своих докладов сказал: “Мы ведем дискуссию на истощение”»[693]. К. Б. Радек, который оппонировал М. П. Томскому, признал: «…в октябре – ноябре 1923 г. вдруг часть партии сошла с ума и начала оппозицию, а вторая часть партии (большинство) за этими сумасшедшими людьми начала гоняться по собраниям. […] в тот же самый вечер пред[седатель] СТО, и пред[седатель] ВСНХ, и пред[седатель] ВЦСПС, и все существующие в нашей республике Преды бегают по собраниям и, вместо того чтобы работать, доказывают азбучные истины, что очень плохо, когда вместо работы люди критикуют, и что очень опасно, когда в диктаторской партии появляются фракции или начало фракции»[694]. В конце 1924 г. после очередного выпада Г. Е. Зиновьева в адрес Л. Д. Троцкого остроумные партийцы предложили в записке возложить на Троцкого «…все расходы, связанные с дискуссией»[695]. Именно от бесконечной говорильни высшее большевистское руководство избавилось в 1925 г., когда после разгрома не только троцкистской, но и Новой оппозиции провело на съезде сокращение количества очередных губернских и окружных конференций партии, с логичным пояснением: «Наша партия является не только партией присяжных заседателей, но и партией, руководящей работой всей страны»[696].

Однако К. Б. Радек видел источник опасности в ином – в полном отрыве советско-хозяйственного руководства от партийной жизни: «Тов. Рыков, член Политбюро, один из лучших наших товарищей, на всех собраниях рассказывает, что он сидел до четырех часов утра и подписывал бумаги, чуть не обалдел от этих бумаг (это его собственные слова: если человек сидит на советской работе, завален работой, то, конечно, на собрания ему нет времени ходить) – разве это не опасность?»[697] Единственное, о чем умолчал Радек (точно об этом знал[698], но не посчитал нужным сказать), так это о том, что Совет труда и обороны прекрасно обходился без Каменева и Рыкова: в нем председательствовал целеустремленный Цюрупа. Парадоксально, но факт: трудности начались, когда Ленин умер, а Рыков с Каменевым вернулись на руководящие посты в советском правительстве, подвинув Цюрупу в кресле «министра-председателя». Три зама, двое из которых после смерти Ленина стали полноправными руководителями, означали, как в легендарном романе Александра Дюма, постоянную угрозу Гражданской войны. Только тут речь шла не о двух Франциях, а о «системе двух правительств». По неумолимой логике правительство должно было остаться только одно.

Глава 4. «Некоторый прогресс, безусловно, имеется». Укрепление партийного контроля над государственным аппаратом