История противостояния: ЦК или Совнарком

Естественно, для того чтобы осознавшие поставленные перед ними масштабные задачи контрольные комиссии и органы РКИ не перестарались, все задачи сопровождала ритуальная оговорка о запрете исходить из «…предвзятой мысли о непригодности руководителей изучаемых или обследуемых органов к руководству порученным им делом»[744]. Поскольку Учетно-распределительный отдел ЦК РКП(б) не покладая рук направлял «выдержанных и испытанных членов партии» в советско-хозяйственный аппарат, через съезд, дабы КК – РКИ не скомпрометировали партаппаратчиков, провели напоминание о том, что деятельность «партии», а точнее – ее центрального аппарата – «по подбору руководителей учреждений и хозорганов уже в настоящий момент дала большие положительные результаты».

Поскольку партийные органы все больше занимались делами государственными и хозяйственными, Г. Е. Зиновьев в ходе обсуждения единственного по-настоящему волновавшего делегатов вопроса – о подтверждении постановления ЦК и XIII конференции РКП(б) об увеличении количества губернских конференций РКП(б) с одной в год до двух[745] – высказался за сокращение советских съездов, в т. ч. всероссийских съездов Советов, которых якобы развелось «очень много»[746]. Идея была не нова: вопрос о необходимости реже собирать всероссийские съезды Советов ставился уже в годы Гражданской войны, хотя Конституция РСФСР 1918 г. не оставляла большевистским верхам пространства для оперативного маневра. Зиновьев в 1924 г. поставил вопрос на большевистском форуме: раньше подобные предложения высшие партийные и государственные руководители делали исключительно в переписке и за пределы узких коллегий не выносили.

Секретариату ЦК РКП(б) и лично его руководителю И. В. Сталину требовалось усилить зависимость советско-хозяйственного аппарата от партийного, не дезорганизовав работу государственных органов. Двойственность и сложность задачи нашла свое выражение в резолюции съезда. С одной стороны, коммунисты-хозяйственники признавались «одним из отрядов»[747] РКП(б), выдвинутым «на ответственную и необходимую для всего рабочего класса работу»[748] и действовавшим в «исключительно» сложных «условиях нэпа», т. е. «в окружении буржуазных элементов»[749]. Декларировалось, что партия должна «чрезвычайно бережно относиться» и «всемерно помогать» советско-хозяйственным работникам, показавшим «наряду со всей преданностью партии уменье овладеть необходимым для управления промышленностью опытом». С другой стороны, партийные органы обязывались заботиться «…о том, чтобы не получалось отрыва таких хозяйственников от партийной организации и от рабочих масс»[750]. Более того, всем партийным органам, и прежде всего контрольным комиссиям, напоминалось, что «ответственная роль, которую партия отводит хозяйственникам, налагает на них самих обязанность свою работу по постоянной защите государственных интересов проводить совместно и в тесной связи с широкими рабочими массами и что борьба со всякого рода излишествами в госаппарате, бесхозяйственностью, бюрократизмом, излишествами в личной жизни и злоупотреблениями служебным положением ни в коем случае не может быть ослаблена партией»[751].

Если В. И. Ленин делал все для поднятия уровня «Экономический жизни» как печатного органа Совета труда и обороны, то «коллективное руководство», или стоявшая за ним «диктатура Сталина» (признание Г. Е. Зиновьева в письме Л. Б. Каменеву от 30 июля 1923 г.[752]), а точнее – возглавляемого им партаппарата – взяло после XII съезда РКП(б) 1923 г. курс на сворачивание печати ведомственной для максимального усиления партийно-политической: вначале подвергли ведомственную литературу «тщательному пересмотру»[753], а затем прямо указали в резолюции XIII съезда РКП(б) 1924 г. о печати: «Парторганам через отделы и подотделы печати в центре и на местах следует твердо продолжать курс на ликвидацию всяких видов ведомственной литературы, с целью высвобождения соответствующих ресурсов на поддержку крестьянской и национальной печати. Расходы государства на ведомственную литературу должны быть жестко урезаны»[754]. Правда, в связи с тем, что Отдел печати ЦК попытался помимо ведомственной прессы контролировать весь полиграфический процесс, секретариатская штурмовщина оказалась неуместна и процесс «коммунизирования» печати пришлось растянуть: уже на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. признавалось, что тотальный охват в ближайшей перспективе невозможен. По убеждению члена Центральной ревизионной комиссии Д. И. Курского, следовало «сузить размах работы Отдела печати и направить ее по руслу того идеологического руководства, которого вправе требовать от этого отдела партийный съезд»[755]. Для этого признавалось целесообразным «…размежевать работу Отдела печати с теми советскими органами, которые также призваны ведать делом регулирования, каковыми являются Главлит, Книжная палата, Комитет по делам печати»[756].