История России

 По данным одного из социологических опросов, 34% респондентов хотели бы видеть в России «государство с рыночной экономикой, демократическим устройством и соблюде­нием прав человека, подобным странам Запада», 21% — «социалистическим государством с коммунистической идеологией типа СССР», 15% — «государством с совершенно особым устройством и особым путем развития, какого в мире еще не было», а 26% опрошенных выбрали позицию «мне не важно, каким государством будет Россия, мне важно, как буду жить я и моя семья». Образ досоветской государственности («империя, монархия, подобная той, что была в России до 1917 года») из современного массового сознания почти пол­ностью вытеснен — на него ориентируется менее 2% респондентов. Показательно, что подавляющее большинство опрошенных не соотносят свои представления о желательном типе государства с тем, которое формируется в постсоветской России: 80% из них заявили, что вообще не знают, в каком направлении оно развивается и каким будет. Так реагирует на имитационность общественное сознание. Данные были получены в ходе социологическо­го опроса, проведенного в рамках широкомасштабного исследования «Самоидентификация россиян в начале XXI века» группой социологов в составе Т.И. Кутковец (автор исследова­ния), А.И. Гражданкина, И.М. Клямкина и И.Г. Яковенко. Опрос проводился осенью 2001 го­да по общероссийской репрезентативной выборке 1600 человек на базе ВЦИОМ (ныне — Аналитический центр Юрия Левады).

 Единственным исключением из этого правила стал академик-экономист Леонид Абалкин, назначенный заместителем председателя правительства. Это не означало, что в правящую элиту представители других слоев не привлекались вообще. Но они привлекались лишь на роли советников и экспертов в партийно-государственный аппарат, призванный осуществ­лять политико-идеологическое обслуживание перестройки и ее инициатора.

 По данным исследователей, изучающих эволюцию постсоветской элиты, доля военных в ее составе, по сравнению с ельцинским периодом, возросла при Путине в два с лишним раза (с 11,2 до 25,1%), а доля ученых в 2,5 раза уменьшилась (Крыштановская О.В. Анато­мия российской элиты. М., 2004. С. 269).

 Характеризуя особенности возникшей при Ельцине и стабилизированной при Путине государственной системы, Г. Явлинский пишет: «Это в первую очередь преобладающая или, во всяком случае, очень большая роль, которую в качестве регулятора экономической жиз­ни играют неформальные отношения, существующие и действующие вне рамок официаль­ного права <...> Правовая система регулирования административных отношений на практи­ке не действует <...> Права контроля над теми или иными прибыльными сферами, особенно на региональном уровне, открыто распределяются узким кругом лиц, обладающих факти­ческой властью <...> Государство фактически устранилось от функции гаранта исполнения контрактного права <...> Административная власть, со своей стороны, активно использует свой властный ресурс для участия в предпринимательской деятельности <...>, соединяя в ее рамках государственные возможности и частный высокорентабельный бизнес, что поз­воляет им (чиновникам. — Авт.) выводить себя и подконтрольный им бизнес из сферы действия законов конкуренции <...> В сфере собственно бизнеса не существует единых для всего экономического пространства и документально оформленных правил ведения операций, которых бы придерживалось подавляющее большинство хозяйствующих субъек­тов» (Явлинский Г.А. Периферийный капитализм: Лекции об экономической системе России на рубеже XX-XXI веков. М., 2003. С. 78-80).

Эти констатации во многом подтверждаются эмпирическим материалом (см.: Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневая Россия. М., 2000; Власть, бизнес и гражданское общество. М., 2003).

 Эксперты констатируют, что конкурентоспособность России на мировых рынках поддер­живается в основном нефтью, газом, металлами и вооружениями, а внутренняя конкурентос­пособность имеет место главным образом на рынке продовольственных товаров (Ясин Е., Яковлев А. Указ. соч. С. 18, 21). При этом экспорт новейших продуктов, например, вычисли­тельной техники, составляет настолько незначительную долю, что официальная статистика, как правило, даже их не выделяет (Там же. С. 14). Исследователи отмечают также, что «низ­кие темпы модернизации обусловлены недостатком не столько финансовых ресурсов, сколько стимулов деловой активности» (Там же. С. 50).

Малое предпринимательство в России: Прошлое, настоящее и будущее / Под общ. ред. Е.Г. Ясина, А.Ю. Чепуренко, В.В. Буева, О.М. Шестоперова. М., 2004. С. 18.