История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

Последние двое суток похода до Перекопской крепости русская армия двигалась по безводной степи; поэтому люди и лошади были порядком изнурены, когда в 20-х числах мая достигла она сей крепости. При безводии и недостатке конских кормов открылось также истощение съестных запасов. Но подобные обстоятельства еще не могли служить оправданием той нерешительности и тому малодушию, которые обнаружил теперь главный воевода. Смотря с перешейка с одной стороны на море Черное, с другой – на Гнилое, слыша, что тут вода везде соленая, а пресных колодцев почти нет, видя позади себя голую степь и такую же впереди за Перекопом, Голицын потерял голову. Он не решился даже напасть на эту плохо защищенную крепость, вокруг которой татары сожгли посады и села. Не желая углубиться на полуостров из опасения, что ему отрежут отступление, он прямо начал думать о том, как бы в целости воротиться с войском назад в Москву, под крыло правительницы, столь нетерпеливо его ожидавшей. Можно думать, что нашлись у него такие советники, которые вместо мужества внушали ему робость и смущение. К сожалению, источники не дают нам возможности с точностью определить, какого мнения в сих обстоятельствах держался, например, приятель и один из главных советников оберегателя гетман Мазепа? Можно только догадываться, что его влияние не было благодетельно. К удивлению самих татар, со страхом и трепетом ожидавших дальнейшего наступления, Голицын, не спрашивая совета своих товарищей, завязал переговоры с ханом, сначала посредством писем, привязанных к стрелам, потом через посланцев. Но вследствие несогласия в условиях эти переговоры еще не были окончены, как русское войско повернуло назад и начало поспешное отступление по направлению к Днепру. Татары преследовали русских, не давали им покоя, но от серьезной битвы уклонялись. Безводица, сыпучие пески и вновь начавшиеся степные пожары изнуряли и морили коней и волов, тащивших пушки; но больших потерь войско не испытало на обратном походе. Это постыдное отступление казалось современникам до того странно, что в Москве появился нелепый слух, будто хан подкупил Голицына двумя бочками червонцев, причем обманул его: деньги оказались медными, только позолоченными.

Приблизясь к Запорожской Сечи, войско остановилось на отдых, и отсюда поскакали в Москву гонцы с известием об его благополучном возвращении после якобы необычайных трудностей похода. От Софьи Голицын не замедлил получить письмо с излияниями радости: она сравнивала его с Моисеем, изведшим Израиля из земли Египетской. «Батюшка мой, – писала она, – чем мне заплатить за такие твои труды неисчетные? Радость моя, свет очей моих, мне не верится, сердце мое, чтобы тебя, свет мой, видеть». «Что ты, батюшка мой, пишешь о посылке в монастыри, все то исполнила: по всем монастырям бродила сама, пеша» и так далее. В то же время от имени царей она послала ему похвальную грамоту, в которой восхвалялись его мнимые победы, труды и подвиги всего войска; а в церквах велено совершать благодарственное молебствие. Воеводы были награждены, по обычаю, золотыми медалями; причем сберегатель получил таковую опять с дорогими камнями и ценностью в 300 червонцев. В конце июня они распустили войска и с торжеством воротились в столицу. Но здесь противники царевны и ее любимца, разумеется, не молчали и жестоко осуждали его поведение.

Итак, оба похода большими силами на Крым потерпели неудачу. Отсюда обыкновенно выводят заключение о том, что наши южные степи служили будто бы неодолимым препятствием для разгрома Крымской орды в самом ее гнезде и что наступательные действия против нее с нашей стороны будто бы были рановременны. Но, во-первых, как мы видели, главной причиной неудачи был недостаток военного таланта и предусмотрительности у князя Голицына. А затем, если и были еще несвоевременны, то именно степные походы такой большой тяжелой армии; тогда как предприятия меньшими и более легкими силами обещали более успеха, в особенности если бы они поддерживались флотилиями, прорвавшимися к крымским берегам со стороны Днепра и Дона; как этому были примеры во времена Ивана Грозного и казачьих морских набегов⁵³.