История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

Правительница благоразумно решила покончить распри с Китаем из-за владений на среднем Амуре, которые по своей отдаленности, трудным сообщениям и постоянной борьбе с сильным соседом причиняли гораздо более убытков, чем приносили пользы. Тут воочию оправдывался исторический закон о распространении государственной территории в сторону наименьшего сопротивления. Доселе русское господство почти беспрепятственно раздвигалось на все необозримое пространство Сибири; но на берегах Амура оно столкнулось с могущественным государственным организмом и должно было приостановиться – до более благоприятных времен. Продолжительные неприязненные отношения имели и ту оборотную сторону, что мешали установить с китайцами обоюдовыгодные торговые сношения.

Софья снарядила полномочное посольство, во главе которого поставлен был окольничий Федор Алексеевич Головин. Его сопровождала большая свита из дворян и стрельцов; а во время своего медленного движения по Сибири он собрал еще около полутора тысяч ратных людей. Сначала он остановился в Селенгинске. Тогда на этот город напали ближние монголы, подстрекаемые китайцами. Головин прогнал их после целого ряда боев. Потом он ходил на соседних табунуцких старшин или «Саитов» и заставил их со своими подручниками или «шуленгами» присягнуть на московское подданство. При сем, по своему обычаю, для скрепления присяги они целовали пищальное дуло, рассекали саблею собак, лизали окровавленный клинок и запивали чашкой холодной воды.

Не ранее второй половины лета 1689 года Головин прибыл в Нерчинск, где его товарищем по предстоящим переговорам явился стольник и воевода Иван Власов. Под этим городом уже ожидало его китайское посольство, также окруженное большой военной свитой. Обе стороны стали съезжаться для переговоров в палатках, разбитых в поле. Любопытно, что переговоры эти велись на латинском языке при посредстве московского переводчика Белободского (конечно, западнорусского уроженца) и двух иезуитов (испанца Перейра и француза Жербильона), состоявших в китайской службе, одетых по-китайски, имевших подбритые головы и носивших косы.

С обеих сторон предъявлены были жалобы на несправедливую войну и захват чужих владений; после чего перешли к вопросу о границах. Русские требовали левую сторону Амура до самого моря, а китайцы хотели отодвинуть рубеж к Байкалу. Потом они соглашались отвести границу к Нерчинску; а Головин проводил ее по реку Зию, впадающую с левой стороны в Амур. Китайцы грозили войной и прекратили было переговоры. Однако возобновили их при посредстве тех же иезуитов и Белободского. Китайские послы делали вид, что готовятся к войне; а соседних бурят и онкот они подговаривали взбунтоваться, отогнать у русских коней и рогатый скот, и те действительно стали скопляться с явно враждебными намерениями. Против них был послан с небольшим отрядом Демьян Многогрешный (бывший малороссийский гетман, а теперь причисленный к сословию детей боярских); ему удалось взять несколько пленных, но скопление изменников продолжалось. Пришлось пойти на крайние уступки, которые разрешались послу в тайном наказе. При сем старались задобрить посредников-иезуитов соболями, горностаями, лисицами. Наконец, граница была определена так: река Аргунь отделяет Нерчинский край от китайских владений, а далее рубеж идет от впадающей слева в Шилку реки Горбицы по хребту (Яблонному) до Охотского моря и упирается в это море по правую сторону от устья реки Уди. Город Албазин русские обязались разорить до основания и жителей его увести в свои пределы. Договор был, однако, выгоден в том отношении, что установил наши торговые сношения с Китаем, и с того времени начали ходить туда постоянные караваны.

Этот Нерчинский трактат был заключен в конце августа 1689 года, то есть в то именно время, когда в Москве началось открытое столкновение царевны-правительницы с младшим братом Петром, окончившееся свержением Софьи⁵⁴.

По своему историческому значению, по явному склонению правительственной системы к сближению с европейскими политическими интересами и культурными влияниями время царевны Софьи представляет последнее и видное звено в постепенном переходе от Московской Руси первых Романовых к эпохе Петровских реформ.

Примечания