История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

Очевидно, что война мусульман против мусульман, несмотря на различие в религиозных убеждениях и верованиях, не может называться «джихадом». Однако факт остается фактом: впервые после войн Халифата с Византией, лишь малая часть которых могла с натяжкой называться «джихадом», то есть, оборонительной войной в защиту веры, практические любая война с участием мусульман стала все чаще во имя политической целесообразности именоваться «джихадом». Великий термин человеческого самосовершенствования, Джихад, становился все более и более размытым, что в ситуации все увеличивающейся стагнации религиозной мысли, в конце концов, привело к тому, что истинный смысл джихада как разрешенной обороны против религиозного насилия был практически утрачен догматическим большинством исламского мира.

Однако подобную перемену в восприятии некоторых принципиальных положений ислама нельзя понять и осознать без того, чтобы не увидеть глубоких перемен, произошедших в исламском мире XI–XII веков в отношении самого подхода к религии и религиозному знанию. По счастью, эти перемены не тотчас коснулись Северного ислама, как в силу его удаленности от вековых споров исламского мира, так и в силу того, что главным занятием северных мусульман в описываемую эпоху были не теологические дискуссии, но дело развития собственной материальной и духовной культуры и государственности. Это развитие, между тем, происходило не за счет завоеваний, но за счет новых знаний, которые по-прежнему приходили на север путями торговли с той лишь разницей, что теперь, по мере развития системы мусульманского образования, эти знания были не изустными, но письменными, книжными знаниями.

Попытаемся же теперь представить себе цивилизацию Волжской Булгарии на фоне цивилизации всего мира ислама, а также и Руси в XI и XII веках. Так же, как в случае пришествия культуры христианства на Русь, пришествие культуры ислама в Волжскую Булгарию кажется истинным чудом. Это чудо в течение относительно недолгого времени самым сущностным образом изменило и преобразовало образ мысли и действия целого исторического сообщества.

Несмотря на отдельные сведения в исторических хрониках и анналах, несмотря на рост археологических данных о состоянии Волжской Булгарии в XI и XII веках, мы лишь весьма приблизительно можем оценить действительное состояние этой удивительной культуры. В желании представить себе, как протекала ее ежедневная жизнь, мы легко можем выдать желаемое за действительное, поэтому, думается, историк должен задаться здесь не широким вопросом «что могло быть», а более узким вопросом – «чего не могло не быть»? Например, зная о наличии в Волжской Булгарии мечетей, мы должны помнить, что мечеть в исламе является не только храмом и зданием для богослужения, но и местом учебы для взрослых и детей. По традиции, имам мечети хотя бы в дни поста обязан проводить ежедневные занятия по мусульманской нравственности, что невозможно без обращения к истории ислама. Что касается детей, то их обучение религиозным основам, а также чтению и письму также традиционно проводилось при мечетях, будь они городскими или сельскими, поэтому слова «мечеть» и «школа» в истории мусульманства являются совершенно нераздельными.

Необходимость иметь своих собственных учителей веры не могла не вызвать появления в крупных городах Волжской Булгарии учебных заведений типа медресе. Существует известие, что в одном из таких медресе учились даже приезжие студенты-шакирды из Багдада и других мест Ирака[324]. С пришествием и укоренением исламской культуры существовавшая ранее тюркская руническая письменность все больше заменялась арабской письменностью, что подтверждают археологические находки IX и X веков, не говоря уже о находке в Билярске бронзового замка, на котором выгравирован по-арабски автограф мастера, гласящий:

«Работа Абу-Бекра, сына Ахмеда. Постоянная слава и мирный успех, и счастье всеобнимающее, и величие и благосостояние (да будет) владетелю сего (замка). В летоисчисление 541 (1146-7)[325]».

Естественно, что арабские надписи обнаруживаются и на булгарских серебряных монетах, отчеканенных с 948 по 980-е годы в Булгаре и Суваре. Впрочем, такие монеты с именем булгарского царя Микаила ибн-Джафара чеканились и ранее, однако не в самой Волжской Булгарии, а в знаменитых городах Средней Азии – Самарканде (918 г), АшШаше или Ташкенте (920 г), Балхе (918 г и 920 г) и Нишапуре (920 г). Торгово-дипломатическая и научно-образовательная связь северных мусульман с этими городами продолжается в течение последующих веков, причем не только посредством булгарского заимствования знаний, но, чуть позднее, и естественного обмена знаниями.