История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

От умеренного деспотизма – к умеренному реформаторству, от шпицрутенов (палочных наказаний) и цензуры – до поощрения просвещения и обсуждения реформ – так колебалась непрерывно «генеральная линия» самодержавия на протяжении полутора столетий (всё же, обычно, предпочитая «маленькую победоносную войну», укреплявшую на время режим, волне реформ, расшатывавших его). Впрочем, рамки этих колебаний были вполне жёсткими и конкретными. С одной стороны, опасения новой «пугачёвщины» (со стороны крестьян) и дворцового переворота (со стороны дворян и гвардии), в случае чрезмерного ужесточения режима; с другой стороны, невозможность для самодержавия «покончить самоубийством», ограничив собственный абсолютистский произвол или крепостничество и уступив конституционным требованиям части дворян и антикрепостническим настроениям крестьян.

Современник Екатерины II Дж. Маккартни проницательно писал о России: «уделом самодержца здесь всегда будет определять своей рукой уровень цивилизованности, следить за каждым улучшением, которое может прийти в противоречие с его властью и поощрять его только тогда, когда оно покорно его величию и славе». Однако рост крестьянского недовольства, упадок крепостнической экономики, подъём дворянского сословного самосознания и выход на авансцену оппозиционной интеллигенции (немногочисленной, но активной), всё большее экономическое и социальное отстаивание России от Запада (кризис рабской армии и крепостной промышленности с неизбежными военными поражениями в итоге), сокращение социальной опоры самодержавного режима и его свободы для манёвра – всё это, со всей силой проявившись в середине XIX века, заставило Александра II пойти на довольно решительную и радикальную реконструкцию всей социально-политической системы Петербургской Империи.

Смена государей в России – смена эпох, ибо в условиях абсолютизма каждый государь – великий и ничтожный, «либеральный» или «реакционный», имеющий программу действий или руководствующийся лишь личным эгоизмом, страстями и волей своих любовников (любовниц), – это всегда новое окружение, новый политический курс (колеблющийся с постоянством маятника), новые могущественные «временщики», новые реформы (или их отсутствие). Поэтому, хотя личности императоров не изменяли сущность Империи, однако они накладывали свой яркий отпечаток на те или иные эпохи. Сумасбродная и грубая, склонная к жестокостям и суевериям Анна Иоанновна; легкомысленная, ограниченная и болезненно самолюбивая, вечно наряжающаяся Елизавета Петровна (её гардероб насчитывал четыре тысячи платьев!); предельно циничная, умная, развратная и властная Екатерина II «Великая» – «философ на троне» и «Тартюф в юбке» (Пушкин); романтический, подозрительный, рыцарственный и неуравновешенный «русский Гамлет» – Павел I; мистичный и недоверчивый, двоедушный, очаровательный, кокетливый, обаятельный, мучимый угрызениями совести, страхами и мечтающий об уходе от трона, «сущий прельститель» (по выражению М.М. Сперанского) и «Сфинкс, неразгаданный до гроба» (по выражению П.А. Вяземского) Александр I «Благословенный»; энергичный, смелый, бездушный, властный, педантичный «высочайший фельдфебель» Николай I «Палкин» (прозванный так за страстную любовь к наказаниям шпицрутенами); гибкий, несколько слабовольный, женолюбивый, колеблющийся, лукавый и своенравный Александр II «Освободитель» прошли причудливой чередой, оставив свои неповторимые следы в русской истории и дав некоторые основания знаменитому писателю и историку-монархисту Н.М. Карамзину категорично и веско заявить: «История народа принадлежит царю». В России это отчасти, увы, и было так. У многих из этих государей не было никакой продуманной «программы царствования» и никакой стратегии – лишь инстинктивная «тактика» – удержания власти, развлечений, обеспечения собственной безопасности любой ценой. У некоторых (Петра III, Екатерины II, Павла I, Александра I) были определённые продуманные политические идеалы и цели, корректирующиеся соприкосновением со своим окружением и реалиями русской жизни.

Характерные пределы самодержавного реформаторства демонстрирует долгая эпоха Екатерины II. В начале своего правления императрица желала «воспитывать» «общественное мнение» и призывала своих подданных начать издавать сатирические журналы в этих целях (сама она под псевдонимом издавала журнал «Всякая всячина»). Однако очень скоро выяснилось, что императрице требуется лишь добродушный беззлобный «юмор» на темы «человеческого несовершенства», а вовсе не острая прицельная сатира, беспощадно обличающая язвы крепостничества и нравы бюрократов. Николай Иванович Новиков – замечательный публицист, крупнейший филантроп и подвижник, видный масон и великий просветитель, осмелившийся в своих журналах «Трутень» и «Живописец» зайти слишком далеко (и даже начать полемику с самой императрицей) – подвергся гонениям, а его издания были закрыты. «Просвещённой государыне» нужно было лишь подконтрольное и направляемое троном «общественное мнение» и критика пороков в строго дозированных размерах.