История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

восхитительная элегия Тень друга(начинающаяся словами «Я берег

покидал туманный Альбиона»). В 1818 г. появились прелестные

свободные переводы двенадцати любовных эпиграмм из греческой

антологии, которые по красоте ритма и языка являются его

шедеврами. В годы, непосредственно предшествовавшие его

окончательному помешательству (1819–1821), Батюшков написал

несколько лирических эпиграмм в манере, совершенно отличной от

прежней. По странной красоте и завораживающей эмоциональной

силе они не имеют себе подобных в русской поэзии. Это редкий

случай творческого влияния душевной болезни на поэзию.

Другим пионером новых форм был Павел Александрович

Катенин (1792–1853), одна из самых любопытных фигур того

времени. Он был умным и блестящим критиком, и его очень уважал

Пушкин, – пожалуй, только он один и ценил его поэзию по

достоинству. Катенин начинал как поборник романтизма еще до того,

как романтизм вошел в моду; когда же он стал девизом большинства,

Катенин превратился в классициста, встал под знамя Шишкова и

написал

Андромаху, последнюю «правильную» трагедию,

написанную на русском языке. Однако его симпатия к шишковистам

была не только проявлением духа противоречия. Главное его

убеждение было, что поэзия должна быть национальна; это и увело

его от карамзинистов и жуковистов. В своих ранних балладах,

написанных под влиянием Бюргера, он старался достичь

национального звучания путем использования агрессивного (и в те

времена неприемлемого) реализма в языке и в деталях. Эти его

баллады имели немалое влияние на русские баллады Пушкина.

В последних произведениях Катенин стал агрессивно архаичным и в

конце концов совсем порвал со вкусами современности. Во всем, что

он делал, он оставался настоящим мастером техники, но ему не

хватало того огня, который привлекает и захватывает читателя. После

1832 г. он забросил литературу и заперся в своем имении, где жил

уединенно, озлобленный и глубоко разочарованный.

Моложе этих поэтов, но принадлежавшим к той же ранней поре

движения, был Антон Антонович Дельвиг (1798–1831). Он был

соучеником Пушкина по лицею и его лучшим другом.

Многочисленные упоминания о Дельвиге в пушкинских стихах и до,

и после его смерти – одно из прекраснейших выражений дружбы в

мировой поэзии. Окончив лицей, Дельвиг жил в Петербурге и стал

там центром поэтического мира. Его личное влияние на поэтов-

современников было огромно. Он славился «пиитической ленью»,

добротой и здравым смыслом. С 1825 г. и до самой смерти он издавал

ежегодный альманах партии поэтов-аристократов Северные цветы.

В 1830 г. ему удалось получить разрешение на издание

Литературной газеты. Его ранняя смерть в 1831 г. была жестоким

ударом для Пушкина и всех поэтов их круга.

Как поэт Дельвиг развился рано. Все характерные черты его

стиля уже присутствуют в лицейских стихах, написанных до 1817 г.

Но печатал он немногое и не сразу, главным образом из-за своей

пресловутой лени. Он так и не стал популярным, хотя Пушкин и

Баратынский ценили его очень высоко. Он не субъективный поэт. Как

и поэты XVIII века, он не делает предметом поэзии свою

внутреннюю жизнь, а берет темы из внешнего мира. При жизни всего

популярнее были его русские песни, но лучшие его стихи те, что

написаны классическими размерами. Никто, ни прежде, ни после, не

писал таких совершенных эпиграмм (в греческом смысле этого слова)

как Дельвиг. Еще лучше его идиллии, высоко ценившиеся

Пушкиным: Купальницы, без сомнения, высочайшее достижение

русской поэзии в чисто чувственном восприятии классической

древности. Безличная, неэмоциональная, формальная, чрезвычайно

искусная и до странности непоказная поэзия Дельвига была словно

специально создана для того, чтобы поздний XIX век ее презирал.

В наше время много было сделано, чтобы ее возродить, и Дельвигу

возвращено его законное место в истории – возможно, даже более

того. Ибо Дельвиг, как и Катенин, хотя и является большим мастером,

но не имеет того общечеловеческого значения, которое в конце

концов только одно и делает поэзию великой.

Молодые карамзинисты и члены «Арзамаса» с особенным

удовольствием культивировали тот род поэзии, который во Франции

XVIII века назывался « poesie fugitive» (легкая поэзия). Все поэты

молодой школы писали стихи в этом роде. Даже серьезный

Жуковский не устоял. Батюшков прославился не столько своими

элегиями и лирическими эпиграммами, сколько посланием Мои

пенаты(1811), которое определило его репутацию и считалось

шедевром легкого жанра. Творчество Пушкина до ссылки на юг

почти полностью состоит из «легких» стихов. Два лучших мастера

этого жанра в первом десятилетии века – Давыдов и Вяземский. Они

были меньшими по масштабу художниками, чем Жуковский и

Батюшков, но они были более характерны для своего поколения и

более типичны для своей школы. Оба они веселы, здоровы,

мужественны, неромантичны и, в сущности, неглубоки. Оба –

великие остроумцы и весельчаки и в жизни, и в литературе.

Денис Васильевич Давыдов* (1784–1839) был одним из

знаменитейших и самых популярных героев Отечественной войны