История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

послал в карамзинский Вестник Европысвой перевод ЭлегииГрея –

Сельское кладбище. День ее публикации не раз объявлялся днем

рождения русской поэзии. В 1808 г. появилась первая баллада

Жуковского – переделка бюргеровской Леноры, с которой началось

всеобщее помешательство на балладах. В 1812 г., когда Наполеон

вторгся в Россию, Жуковский вступил в ополчение. Он не воевал, но

стихотворение, которое он написал вскоре после Бородина, когда

Наполеон еще был в Москве ( Певец во стане русских воинов),

сделало егоимя известным и за пределами литературных кругов.

В 1815–1817 гг. Жуковский был самым именитым, хотя и не самым

активным членом Арзамасского общества. Примерно в это время он

был приглашен давать уроки русского языка прусской принцессе,

невесте будущего императора Николая I. Молодая пара полюбила

Жуковского и, когда в 1818 г. родился будущий Александр II, поэт

был назначен его воспитателем. В этом звании он оставался до тех

пор, пока Александр не достиг совершеннолетия. Влияние

Жуковского на его воспитанника все считали очень благотворным и

смягчающим. Его положение при дворе и репутация старейшего и

величайшего после Пушкина поэта делали его выдающейся фигурой

литературного мира. Он был связан с Пушкиным с первых же его

литературных шагов и всегда ему помогал, когда у того возникали

неприятности с властями. С 1831 г., когда Пушкин женился, оба

поэта осуществляли нечто вроде двоевластия над тем, что стало

позднее называться «литературная аристократия». Жуков ский

помогал и Гоголю, а в 1838 г. сыграл главную роль в освобождении

из крепостного сословия украинского поэта Шевченко. В 1839 г.,

когда его долг воспитателя царевича был выполнен, Жуковский

вышел в отставку. Он женился на молоденькой немке и поселился с

ней на Рейне, только изредка приезжая в Россию и работая над

большими поэтическими произведениями. Он умер в 1852 г. в Баден-

Бадене.

До 1820 г. Жуковский возглавлял передовое литературное

движение. Значение его ранних сочинений невозможно переоценить.

Он на основе карамзинской реформы создал новый поэтиче ский

язык. И его метрические находки, и поэтический словарь оставались

образцом для всего XIX столетия. Влияние его можно сравнить с тем,

которое имели Спенсер или Ронсар. Но Жуков ский не только обновил

формы, он реформировал самое понятие поэзии. У него, впервые в

России, она стала прямым выражением чувства. Она пересталабыть

творением из безличного материала, каким была прежде, и стала

образным преображением личного опыта. В его поэзии нет и следа

сырых, необработанных, просто зарегистрированных переживаний:

эмоциональный опыт всегда полностью преображен. Но это все-таки

был шаг в сторону экспрессивной, эмоциональной поэзии.

Следующий шаг сделал Лермонтов. Пушкин его не сделал:

субъективный элемент в поэзии Пушкина менее заметен и более

подчинен творческому замыслу, чем у Жуковского.

Один из курьезов истории литературы: этот первый и в течение

долгого времени самый личностный, самый субъективный русский

поэт был почти исключительно переводчиком. Оригинальных вещей

у него очень мало: несколько шуточных посланий, несколько элегий

да несколько лирических стихотворений. Но этих последних

достаточно, чтобы поставить Жуковского в первый ряд русских

поэтов. Эфирная легкость и мелодичность его стиха, восхитительная

чистота его поэтического языка достигают в них высшего

совершенства. Романтическая меланхолия и покорная надежда на

лучший мир никогда не выражалась более благородно и утонченно.

Но характерно для Жуковского то, что даже эта лирика имеет

источником иностранную поэзию. Так, изумительное стихотворение

на смерть Марии Протасовой-Воейковой ( 19 марта 1823 г.) и по

размеру, и по построению близко напоминает стихотворение

немецкого романтика Брентано. Слова, каденции, интонация, сама

материя стиха делают это стихотворение тем, что оно есть, – но еще

и легчайшие штрихи, свойственные лишь перу великого поэта.

Поэзия Жуковского 1808–1821 гг. чаровала читателей своей

атмосферой романтической чувствительности, мечтаний,

оптимистической религиозности и кроткой покорности судьбе в

соединении с мягко-фантастическими атрибутами балладных ужасов.

Но знатоковбольше всего восхищало высокое мастерство поэта,

разнообразие и изобретательность его размеров, а главное –

абсолютно новая, неведомая прежде чистота, нежность и

мелодичность его стиха, его поэтического языка, так

контрастировавшие с блистательно-варварской самородной

грубостью Державина.

В этот период Жуковский переводил романтиков,

предромантиков и даже классиков немецкой и английской поэзии. Его

любимцами в Германии были Уланд и Шиллер, чьи греческие

баллады ( Торжество победителейи др.) стали благодаря Жуковскому

такой же, если не большей, классикой в России, как и в Германии. Из

англичан он переводил Драйдена ( Торжество Александра), Томсона,

Грея ( Элегия), Саути, В. Скотта, Мура, Кемпбелла и Байрона

( Шильонский узник). После всего, что я говорил о величайшем и