История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

существующего на русском языке. Это основной русский вклад в

европейскую литературу, если считать таковой не сумму

национальных литератур Европы, а литературу интернациональную,

в равной мере принадлежащую всеевропейскому человечеству.

Начиная с Аксакова и Тургенева и вплоть до Чехова, и даже до

Горького, Бунина и других писателей старшего поколения, живущих

сегодня, русский реалистический роман может и должен

рассматриваться как единая литературная культура, более единая,

чем даже, к примеру, елизаветинская драма. Естественно, внутри

самой школы существовало движение и происходили перемены.

Произведения Чехова и Бунина во многом отличаются от

произведений Аксакова и Гончарова, но в целом они отвечают одним

и тем же эталонам вкуса и представлениям о роли искусства, в то

время как произведения Пушкина и Гоголя в ранний период и

произведения Ремизова и Белого в наши дни порождены другими

концепциями и должны измеряться другими мерками.

Русский реализм родился в сороковые годы, точнее в 1846–

1847 гг. Он смешанного происхождения. В основном он плод

скрещивания сатирического натурализма Гоголя со старым

сентиментальным реализмом, ожившим в тридцатые и сороковые

годы и представленным главным образом необычайно в то время

влиятельной Жорж Санд. Гоголь и Жорж Санд были отцом и матерью

русского реализма и его признанными мастерами в начальной стадии.

Имели значение и другие иностранные писатели, в особенности

Бальзак. Мощное воздействие на русскую художественную

литературу оказал классический реализм Пушкина и Лермонтова; в

конгломерате разнообразных влияний первенствовали Евгений

Онегини Герой нашего времени. Наконец, большое значение для

придания русскому роману его идеалистического и гражданского

характера имела эволюция московских кружков в тридцатые и

сороковые годы и та окончательная форма, в которую отлился их

идеализм в последующее десятилетие. Особую роль, которую

невозможно преувеличить, сыграл Белинский. Его критические

писания 1841–1845 гг. фактически предопределили все движение. Не

было другого случая, когда бы литературное развитие так точно

отвечало ожиданиям ведущего критика.

В предыдущей главе я проанализировал «натурализм» Гоголя и

рассказал о его первых последователях. Сложившийся русский

реализм отличается от гоголевской школы тем, что в то время как

гоголевский натурализм подходил лишь для изображения низких

сторон жизни в наиболее пошлых и гротескных ее аспектах,

реалисты освободились от односторонности и стали описывать жизнь

во всей ее полноте, а не только ее уродливые стороны. Их задачей

стало найти убедительные реалистические формы для описания

высокого и среднего в человеке, смешения в нем добра и зла, словом,

для описания обыкновенного человека, которого воспринимаешь не

как карикатуру на человечество, а как человеческое существо. Сам

Гоголь наметил кое-что в этом направлении сентиментальным

описанием растительной жизни Старосветских помещикови

«гуманным», как тогда говорилось, отношением к маленькому

смешному человеку в Шинели. «Гуманное» отношение еще усилилось

благодаря Жорж Санд (и в меньшей мере Диккенсу), но главным

влиянием, освободившим русский реализм от чистой сатиры,

оказались Пушкин и Лермонтов. He потому, что в их произведениях

была какая-то «гуманная» сентиментальность, а потому, что в них

присутствовало ровное, равное, одинаково человеческое отношение

ко всем персонажам. «Гуманное» отношение в своих

сентиментальных формах не надолго пережило сороковые годы, но

самая его субстанция, сочувственное отношение к человеку,

независимо не только от его классовой принадлежности, но и от его

моральной значимости, стало основной чертой русского реализма.

Люди не хороши и не плохи; они только более или менее несчастны и

заслуживают сочувствия – это можно считать формулой всех русских

романистов, от Тургенева до Чехова. Это-то Европа и восприняла как

откровение этих писателей человечеству, когда они впервые

открылись Западу.

В целом русский реализм имеет мало общего c Гоголем, своим

признанным мэтром. От него он унаследовал, во-первых,

пристальное внимание к детали, живой и оживляющей, – не только к

деталям окружающей обстановки, но и к деталям внешности и

физического поведения персонажа. В этом смысле продолжателем

Гоголя был Толстой, столь непохожий на него во всем остальном,

который в своих поздних писаниях (после 1880 г.) первым выступил

против «излишних подробностей». Во-вторых, реалисты продолжили

гоголевскую борьбу против «табу» – и свободно вводили в

художественную литературу пошлые, низменные, неприятные и

неприглядные аспекты жизни. Но сами они дальше Гоголя не пошли

и оставшихся «табу» не снимали – физическая сторона сексуальных

отношений, как и болезни, и смерти по-прежнему оставалась

скрытой, и хотя правила умолчания в русской реалистической

литературе были не те, что в викторианской Англии, по сути эта

литература была такой же сдержанной, как и викторианский роман.

Новый период снятия «табу» начали, на полстолетия позже, Толстой

в своих поздних произведениях и Горький. В-третьих, реалисты